Вздохнув, Ланье с сожалением погладил карман плаща, где лежал заветный цилиндр, и, развернувшись, отправился к центральной лестнице. Сначала он хотел зайти в главную библиотеку, где содержались исторические хроники, а потом в пятую – посвященную нереализованным идеям. Но сообразил, что раз за все время его пребывания в Магиструме тема Врат ни разу не всплыла в академических разговорах, значит, найти информацию в официальных библиотеках будет весьма сложно. Слухи и домыслы можно годами искать в бумажных залежах, – если они не каталогизированы и не значатся в плане обучения. Информацию о выдумках нужно получать у тех, кто их распространяет, – у людей.
Поэтому Ланье поднялся двумя уровнями выше и вышел к верхней столовой, где собирались на завтрак и обед все магистры, работающие в собственных лабораториях. Преподаватели питались в обширных столовых залах на первых уровнях, рядом со своими учениками. Старшие магистры обедали в личных апартаментах либо собирались в малом обеденном зале. Таким образом, верхняя столовая была отдана на откуп магистрам-исследователям и представляла собой некое подобие салона для встреч, разговоров, обмена мнениями и идеями. Небольшой островок вольнодумства, не скованный правилами приличия для учеников и трепетом перед старшими магистрами. Туда-то Ланье и направился.
Распахнув двери, он ворвался в комнату подобно метеору. Завтрак уже заканчивался, и прислуга Магиструма в традиционных синих робах убирала со стола пустые тарелки и остатки еды. Задержавшиеся магистры торопливо хватали с тарелок остатки яств, чтобы дожевать по дороге в лаборатории. Тем не менее в уголке, где квадратом стояли четыре дивана, было людно. Трое магистров неторопливо курили трубки, продлевая удовольствие от завтрака, а десяток знакомых толпились рядом, что-то бурно обсуждая.
Ланье взял себя в руки и глубоко вздохнул пару раз, стараясь выровнять дыхание. Потом повесил плащ на вешалку у входа, снял цилиндр и перчатки, поставил трость в ящик. И лишь тогда двинулся к беседующим.
Там собрались все ранние пташки – ребята из лаборатории элементальной энергии и лаборатории металлов. Был там и шутник Карагозис в своем невыносимом зеленом камзоле, который он называл пиджаком. По своему обыкновению он отпускал едкие замечания в адрес коллег, а двое его помощников радостно улыбались, делая вид, что им смешно. Ланье нахмурился и прошел к дальнему дивану, туда, где сидел толстяк Бруно, работавший над конденсаторами. Он курил, как всегда был растрепан и что-то строго выговаривал Ивену и Фаргу из параллельной лаборатории. Остальных Ланье знал хуже, был едва с ними знаком, поэтому первым делом направился к Бруно.
Ответив на приветственные возгласы компании небрежным кивком, Ридус подобрался поближе к Бруно и сел рядом на диван.
– Ланье! – воскликнул тот. – Приятель! Ты что, опять ночевал в лаборатории?
– Нет, – отозвался Ридус, пожимая протянутую руку Фарга; Ивен, воспользовавшись случаем, отошел в сторонку и ускользнул от нотаций Бруно.
– Есть разговор, – сказал Ланье, прожигая Фарга взглядом. – На пару слов.
– Прошу меня простить, – тут же отозвался понятливый Фарг, – надо разыскать Питера. Позвольте откланяться.
Ланье, тут же позабыв о нем, повернулся к Бруно. Тот, проводив удаляющегося Фарга взглядом, сложил руки на пухлом животе и уставился на приятеля. Маленькая трубочка с табаком магов, как всегда, болталась в уголке рта, распространяя едкое зловоние.
– Ну-с, – сказал он. – Что на этот раз? Зачем тебе понадобился старина Бруно? Уж не за тем ли, чтобы выразить благодарность за идею винтокрыла?
– За это тебя поблагодарят механикусы, когда разберутся, наконец, со своими аппаратами, что летают на теплом воздухе и газе, – буркнул Ланье, взмахом ладони отгоняя клуб вонючего дыма.
– Ретрограды, – бросил Бруно и затянулся трубкой. – Никак не могут воспринять идею о том, что летательный аппарат – это не обязательно тот, что легче воздуха.
– Послушай, – зашептал Ланье, наклоняясь ближе, – ты слышал что-нибудь о Небесных Вратах?
– А как же, – немедленно отозвался магистр, слышавший все и обо всем. – Тыщу раз. Этот слух периодически будоражит юных гениев с первых этажей.
– Я не о слухах, – Ланье нахмурился. – Ты не знаешь, когда-нибудь проводились серьезные исследования этой идеи?
– Дай-ка подумать, – Бруно картинно закатил маленькие глазки, делая вид, что пытается что-то вспомнить. – Пожалуй, что нет. Так же никогда не исследовали и принцип действия ковра-самолета. И горшочка, самостоятельно варящего кашу.