Едва войдя в старый город, мы пускаемся на поиски. Яркий солнечный свет почти невыносим. Во всех встречных театрах и варьете Мельес задает один и тот же вопрос:
— Вы случайно не знаете маленькую исполнительницу фламенко, которая плохо видит?
Увы, легче разыскать снежинку в зимней метели. Сумерки наконец пригасили огненные краски города, а мы все еще не обнаружили никаких следов Мисс Акации.
— Да у нас таких певичек двенадцать на дюжину, — ответил нам тощий старик, подметавший двор очередного театра.
— Нет-нет-нет, эта — необыкновенная! Совсем молоденькая, лет четырнадцать-пятнадцать, зато поет прямо как взрослая, только плохо видит и спотыкается на каждом шагу.
— Ну, коли она такая необыкновенная, как вы говорите, попытайте счастья в «Экстраординариуме».
— А что это такое?
— Да бывший цирк, а нынче в нем устроили парк аттракционов. Каких только чудес там не увидишь — и шествия трубадуров, и знаменитых танцовщиц, и «Поезд призраков», и дрессированных слонов, и певчих птиц, и парад уродов… Кажется, у них там выступает какая-то маленькая певичка. Это номер семь по улице Пабло Хардима, в квартале Ла-Картуха. Отсюда четверть часа ходу.
— Большое вам спасибо!
— Странное заведение, на любителя… Ну да все одно, желаю удачи!
По пути к «Экстраординариуму» Мельес дает мне последние наставления:
— Ты должен вести себя как игрок в покер. Никогда не выказывай ни страха, ни сомнений. Помни, что в твоей колоде есть козырная карта — твое сердце. Ты считаешь, что в нем твоя слабость, но если сумеешь представить его хрупкость в выгодном свете, это сердце-часы сделает тебя уникальным в ее глазах. И твое отличие от других будет настолько привлекательным, что она не устоит!
— Значит, использовать свое уродство как орудие обольщения? Ты действительно так думаешь?
— Конечно! А ты уверен, что она — твоя певичка — не прельстила тебя отказом носить очки и падениями на каждом шагу?
— Нет, это не так…
— Ну, естественно, дело не только в ее близорукости, однако это «отличие от других» весьма способствует ее очарованию. Так используй же свое отличие, сейчас как раз подходящий момент.
Когда мы попадаем за ограду «Экстраординариума», часы показывают уже десять вечера. Мы прочесываем аллею за аллеей, со всех сторон гремит музыка, бесчисленные мелодии сливаются в разудалую какофонию. Из киосков несутся запахи жаровен и пыли — наверно, от этого здешних посетителей постоянно мучит жажда.
Сборные шаткие павильоны выглядят так, словно готовы рухнуть при малейшем дуновении ветра. Домик с певчими птицами напоминает мое сердце, только побольше. С первым ударом часов они выскакивают из окошечка в циферблате; конечно, гораздо легче настраивать механизм, когда внутри у него нет ничего живого.
Наши поиски заняли у нас уйму времени. И вдруг я увидел на стене афишу с анонсом вечерних представлений и фотографиями для привлечения публики.
МИСС АКАЦИЯ
ОГНЕННОЕ ФЛАМЕНКО!
В 22 часа, малая сцена напротив «Поезда призраков»
Я тотчас узнал ее лицо. Четыре года я рылся в своих романтических воспоминаниях, отыскивая этот образ, и вот наконец мой путь завершен: на смену химерам пришла реальная действительность. Мне страшно, я чувствую себя как птенчик перед первым головокружительным вылетом из гнезда. Уютного гнездышка, где так приятно мечталось, больше нет — нужно бросаться в пустоту.
Бумажные розы, нашитые на платье маленькой певицы, служат указателями прелестей ее тела. Я ощущаю кислый вкус на кончике языка, словно лизнул электрод. Я — бомба, готовая взорваться, перепуганная насмерть, но все-таки бомба.
Мы бежим на представление и усаживаемся на стулья для публики. Сценой служит обыкновенная площадка под навесом фургона. Подумать только — через несколько секунд я ее увижу!.. А сколько миллионов секунд истекло с того дня, как мне исполнилось десять лет! И сколько миллионов раз я мечтал об этой встрече! Меня захлестывает такой восторг, что трудно усидеть на месте. Однако могучая ветряная мельница у меня в груди, готовая поглотить и перемолоть все на свете, снова превращается в крошечную кукушку.
Люди, сидящие в первом ряду, оборачиваются ко мне: их раздражают мои часы, тикающие все громче и громче. Мельес отвечает им своей кошачьей улыбкой. Три девушки прыскают со смеху и что-то говорят по-испански: похоже, они принимают нас за парочку сбежавших экспонатов из павильона уродов. В общем-то, они правы: нам с Мельесом не помешала бы хорошая стирка с утюжкой.