— Тридцать четыре, — сказала она вслух. — Все время тридцать четыре.
Эта схема показалась ей знакомой, и Далия поняла, что встречалась с ней прежде. Ответ пришел раньше, чем она успела серьезно задуматься.
— Меланхолия![1] — воскликнула Далия, глядя на пергамент.
— Что ты сказала? — спросил протектор.
Бронзовая маска придавала его вполне человеческому голосу металлический звук. Неожиданная реакция на ее слова застала Далию врасплох.
— Символ на твоем пергаменте, — пояснила она. — Это фрагмент гравюры. Я видела ее в книге, которую переписывала два года назад.
— Два года назад? И ты все еще помнишь ее?
— Да, — нерешительно кивнула Далия. — Я всегда запоминаю то, что прочитываю, и никогда этого не забываю.
— Это символ нашей повелительницы, — сказал протектор.
— Эта таблица с гравюры очень старого мастера, — задумчиво произнесла Далия, обращаясь скорее к самой себе, а не к протектору. — Из глубокой древности. Но почти все, что мы переписываем, если только это не материалы экспедиционных флотилий, относится к древности. Там изображена женщина, очень печальная, как будто она не в состоянии придумать что-то оригинальное. Вокруг нее полно разных инструментов — и весы, и песочные часы, и молоток, — но она грустит, словно никак не может уловить идею.
Протекторы переглянулись между собой, и каждый крепче сжал свой посох. Далия заметила их взгляды и замолчала.
— Что такое? — спросила она.
Протектор отключил магнитные зажимы и шагнул к ней. Неожиданное движение испугало Далию, и она, отпрянув, села на пол. Массивная фигура протектора нависла над ней, поблескивая из-под потрепанного капюшона зелеными огоньками глаз.
— Теперь я начинаю понимать, почему нам поручили тебя привезти, — сказал он.
— Вас послали именно за мной? За Далией Киферой?
— За Далией Киферой. Ро-Мю Тридцать один послали специально, чтобы забрать тебя с Терры.
— Ро-Мю Тридцать один?
— Это наше обозначение, — пояснил протектор.
— Как! Всех сразу?
— Всех сразу и каждого в отдельности. Это одно и то же.
— Ладно. Но почему вас послали за мной?
— Нам поручили вывезти тебя, пока тебя не казнили.
— Казнили?! — воскликнула Далия. — Но за что?
— Магос Лудд ссылался на закон о Божественном Совершенстве, — пояснил Ро-Мю 31. — А те, кого обвиняют в нарушении этого закона, привлекают внимание нашей повелительницы.
Далия прикрыла глаза и стала вспоминать, что гласит закон.
— Дайте-ка подумать… Там говорится, что строение и схема каждой машины дана нам Омниссией и потому считается божественной… и любое нарушение… Ой!
— Теперь ты понимаешь, почему мы за тобой пришли?
— Не совсем, — призналась Далия. — Кто же ваша госпожа и что ей от меня нужно? Я ведь просто переписчик. Я никто.
Ро-Мю 31 покачал головой, сжал кулак и поставил его поверх бронзово-серебряной шестеренки, украшавшей его посох.
— Ты плохо себя знаешь, Далия Кифера, — сказал он. — Но это и многое другое тебе станет ясно при встрече с нашей госпожой — верховным адептом Кориэлью Зетой, правительницей Магмагорода.
— Магмагорода? — переспросила Далия. — А где это?
— На краю плато Дедалия, к югу от горы Арсия, — ответил Ро-Мю 31.
Подняв посох, он коснулся темной панели на вибрирующей стене корабля. С конца посоха сорвалась искра, и панель начала меняться, становясь все более и более прозрачной.
Наконец трансформация завершилась, и Далия ахнула, пораженная красным сиянием появившейся перед ней планеты. Казалось, что вся ее поверхность состоит из огня и металла, а атмосфера испещрена длинными лентами газообразных выбросов. Мир, изобилующий огромными промышленными комплексами, которые превосходили своими размерами континенты Старой Земли, содрогался, словно от ударов исполинских молотов.
В южных гористых районах к небу поднимались языки пламени и высоченные трубы, сеть сооружений из блестящей стали была похожа на паутину трещин, сквозь которые пробивался яркий свет.
— Это?..
— Марс, — подтвердил Ро-Мю 31. — Владения Механикум.
Очередь сверхзвуковых снарядов прошила группку сервиторов, пировавших среди погибших техноматов. Один сервитор был уничтожен полностью, второму оторвало пару конечностей, а трое других пошатнулись, лишившись кусков плоти, вырванных пулями из чахлых тел. Но они не упали — поврежденные мозги отказывались реагировать на смертельные ранения, нанесенные выстрелами рыцаря Крона.
— Эти твои, Мавен, — сказал Крон, закончив стрельбу.