— Это надолго? — с максимально унылой физиономией спросил кадет, сидевший через койку от меня.
— Четыреста имперских суток. Около половины из них вы все равно проведете здесь — после каждого двухнедельного погружения полагается курс реабилитаций. У кого-то он будет проходить быстрее, у кого-то дольше. Кто-то будет выбывать из проекта — перенос не всем дается легко. Более того, как бы подло это ни прозвучало, но некоторые из вас могут выпасть из программы еще до первого погружения, то есть сегодня.
— Тогда зачем мы все тут? — спросил кто-то еще. — Брали бы тех, кто согласился и подходит по всем показателям.
— Проект засекречен, — ответил Дорман. — Все процедуры возможны только здесь, на нашей базе. Нужно будет пройти тестирование переноса сознания. Однако можете не бояться за свое здоровье: на всех этапах мы будем строго следить за вашим состоянием, и никаких побочных явлений или несчастных случаев не допустим.
— Почему мы? — подала голос Джина. Взгляд ее был грустным.
— Для вас это — шанс сделать себе карьеру, которой обзавидуются на всех окраинах Империи. — Дорман не упустил возможности едко «ткнуть» нас в самое больное. — Для нас же вы — потенциально самые подходящие кандидаты, имеющие возможность служить, воевать и выдерживать перенос сознания. Все делалось второпях, поскольку время в Т-Нуль-Пространстве в среднем течет в четыре раза быстрее. Изначально Совет ученых лишь сделал запрос Империи выделить людей, а уж какими судьбами там выбрали ваш и другие Корпуса — это дела верхов. Важно, что служба в проекте вам будет засчитана за место службы в Корпусах — независимо от текущего вашего курса, через четыреста суток вы будете выпускником. Тем, кто будет выбывать преждевременно, срок службы зачтется как день за два. С вами останутся ваши достижения из Т-Нуль-Пространства, рекомендательные письма. О том, что это уникальный карьерный опыт, я и вовсе промолчу, сами знаете.
— Наш отказ что-то значит? — все так же вяло спросила Джина.
— Вполне, — пожал плечами Дорман. — Как я уже сказал, многие все равно не пройдут. Те же, у кого не будет желания участвовать, сольют показатели и в итоге тоже будут отправлены обратно.
— Но мы же жители пограничной планеты, и теперь знаем о «секретном» проекте, — заметил кто-то.
Серпентхольм был завоеван двадцать лет назад. Последняя точка в победоносном завоевании Джулиана Единого. Из-за этого большая часть Империи ещё не до конца приняла нас как свою часть. Усугубляют это дело и налеты Мета-Альянса. Слишком много полезных ресурсов в астероидном поясе.
— Всем без исключения была вживлена капсула со специальным препаратом. Те, кто откажутся от проекта сегодня… Ваша память будет стерта до момента посадки в аэробусы.
Ярость закипела внутри меня. Против воли, против нашего права ввели препарат и теперь вольны влиять на нас когда захотят!
Недоволен был не только я один. Зашумели все. Однако керр Дорман на это не обратил никакого внимания. Он посмотрел на старые реликтовые часы на руке, а затем продолжил.
— Сказать по правде, от подобных предложений отказываться очень недальновидно. Время утекает. Остальные подробности вам изложат после тестирования. Независимо от вашего согласия или отказа, я предлагаю абсолютно всем пройти его. Данные о вас сохранятся в базах, и в будущем вам это еще можно помочь.
Керр Дорман замолчал. Его внимательный, цепкий взгляд пробежался по нашим напряженным лицам. Мне думать было не о чем — соглашаюсь без всяких сомнений! Но сейчас Дорман никого не спрашивал. Вместо этого он велел всем следовать за ним.
— Чего хмурая такая? — поймал я на выходе Джину.
— Да… — Она махнула рукой. — Меня все устраивало. Стрельба, рукопашка… Отказаться думаю.
— Шутишь? — попытался приободрить ее я. — Механоидом ты и стрелять, и драться сможешь еще лучше. Ты вообще знаешь, что это такое?
— Только с курса робототехники.
— Джина, это не коробка металла. Мехи — они как люди. Только сильнее, быстрее, прочнее. Не гигантские экзороботы из древней фантастики, а самые что ни на есть аналоги человеческих тел. Все свои стрелковые хобби сможешь практиковать. Давай, созревай. — Я по-дружески толкнулся в нее плечом, и она едва заметно улыбнулась.
Кроме Дормана командующих с нами не было — кадеты шептались, спорили, обсуждали услышанное. На субординацию как будто можно было забить.
Сначала широченный коридор, по которому нас повели, был пуст. Затем раскрылись еще одни гермодвери, и из них кадетов выводил… тот же керр Дорман! Сперва я подумал, что это его брат-близнец, но когда минутой позднее ситуация повторилась, и из новых дверей людей выводил тот же дедуля — клоны, без вариантов. Все Дорманы были клонами. Все, что говорили с кадетами. Любопытно, как он ими одновременно управлял? Тогда возможно это не клоны, андроиды?