— Успокойтесь, и мы не причиним вам вреда! — прокричал на весь лагерь командир отряда. На его стальной груди красовалась буква А. Его позывной был Альфа. — Кто тут главный? — Он говорил на странном наречии, но почти все слова были понятны.
— Кто вы такие? — спросил Инка, выходя навстречу судьбе.
Он сильно постарел за прошедшие дни и особенно за последние полчаса, больше не мог передвигаться без своего деревянного посоха. Глаза его от ужаса и усталости стали такими же красными, как и кожа, на которой, в свою очередь, появились глубокие серые пятна. Свисающие, как рваный занавес, волосы поредели.
— Ты вождь? — уточнил Альфа.
Когда тот кивнул, пришелец с буквой С на груди, что значило Чарли, выстрелил старику в ногу.
— Отец! — Наблюдавшая за этим Лима закричала, как от удара током, и бросилась к раненному отцу, но боец с буквой B на груди оттолкнул ее ударом железной ноги обратно к порогу дома. Девушке оставалось только рыдать.
— Что вам нужно? — захрипел упавший на землю Инка. — У нас есть золото, забирайте хоть все. — Он ухватился за золотое украшение у себя на шее, сорвал его и бросил к ногам врагов.
— Золото? На кой черт нам бесполезный металл? Нам нужны семена!
Эти слова заставили замереть всех оставшихся в живых краснокожих. Инки носили украшения из золота и даже обставляли дома изделиями из драгоценного металла, ведь выше всего ценились вещи, не вызывающие аллергии, идеально гармонирующие с телом. Люди были готовы расстаться со всеми материальными богатствами, но, услышав о семенах, о единственном источнике своей жизни, впали в отчаяние. Все это было чудовищным сном.
— Возьмите его в почетный плен! — скомандовал новый правитель лагеря с буквой А на груди.
Два закованных в сталь бойца к тому времени уже очистили один из уцелевших домов, выбросив из него всю утварь. Внутри стало пусто, как в камере, — это место и стало тюрьмой.
— Давай сюда, папаша, — засмеялся солдат с буквой С.
Он потащил раненного вождя по земле, выводя на ней, как заправский каллиграф, еще один красный росчерк кровью из простреленной ноги старика. Центральная площадь лагеря была буквально расписана кровью, что дополняло и без того багровый пейзаж. Если кому придется когда-нибудь воссоздать эту картину на холсте, то будет довольно легко — хватит одного цвета, главного цвета ужаса.
Видя глубокий страх и непонимание в глазах затаившихся инков, Альфа решил, что надо что-то им объяснить — пусть привыкают к своему новому вождю.
— Вы вообще понимаете наш язык? — спросил он громко, чтобы любой мог услышать.
В ответ — молчание и все те же испуганные глаза.
— Отвечайте, когда полковник задает вам вопрос! — рявкнул Виски и пнул нескольких прижавшихся к стене людей.
— Да, — тихо ответил один из них. — Частично.
Разница в наречиях была сильной, но преодолимой.
— Вы, наверное, даже не знаете, на каком языке говорите, — продолжил Альфа. — До того, как человечество разделилось на две части, это был единый евразийский язык. Где-то пятьсот лет назад, когда правительство окончательно улетело на Марс, на нем говорили все без исключения. И смотрю, за такой долгий срок, язык изменился, правда, не так сильно, как ожидали некоторые.
— На Марс? — переспросил Матфей.
Во время бойни его прижало к земле огромным куском стены, но обломок лег относительно удачно, и помощник Инки не получил увечий. Задать вопрос было настоящей храбростью, учитывая, что больше никто не смел открыть рот, поэтому Альфа решил исполнить классическую роль хорошего полицейского, шагнул к Матфею и одним движением руки освободил его. Отбросил тяжеленный обломок в сторону.
— Этого тоже под стражу, — не позабыл полковник и о злом полицейском, но все же ответил на вопрос: — Марс, планета типа Земли, куда пятьсот лет назад улетели все нормальные люди. Где могли бы жить и вы, не будь ваши предки бедными и отсталыми.
По его тону чувствовалось, что в колонии процветают теории об интеллектуальном и расовом превосходстве новых людей над старыми и крепки предрассудки по отношению к краснокожим жителям затухающей колыбели цивилизации.