Наконец миссис Пеннингтон придумала испытание, которое, по ее мнению, должно было вывести Марию из состояния сдержанности, придававшей их отношениям характер менее интимный и приятный, чем она желала бы. Она выбрала для чтения роман писательницы Шеридан, в котором герой, вроде Ловеласа, ухаживает одновременно, не любя ни одной, за двумя дочерьми своей благодетельницы.
Хитроумный план удался. Часто подавленные страданием люди, считая свое горе исключительным, прячут его, как нечто постыдное. Наблюдая те же страсти и переживания у других, они испытывают чувство облегчения и освобождения.
Мария слушала чтение со все возрастающим волнением. Наклонившись вперед, опершись на руку, со слезами на глазах, она внимала Пенелопе Пеннингтон, которая ждала минуты признаний. Когда дошли до отрывка, поразительно напоминавшего одну из самых тяжелых сцен жизни Марии, она не могла сдержаться и сказала:
— Перестаньте, пожалуйста, читать: я больше не могу — это моя собственная история.
Тогда прорвались столь долго сдерживаемые воспоминания; она рассказала о двойной измене Лоуренса; она призналась в ненависти, которую к нему питала; наконец, она дала понять взволнованной и восхищенной миссис Пеннингтон о причине своей тревоги. Ее преследовала мысль, что ее сестра выйдет замуж за Лоуренса. Она говорила, что этот брак приводит ее в ужас, потому что Салли будет несчастна с таким фальшивым и злым человеком.
Добрейшая миссис Пеннингтон, знавшая от миссис Сиддонс то, чего не ведала Мария, то есть что Салли и Лоуренс по-прежнему встречаются, старалась убедить Марию, что надо предоставить полную свободу ее сестре. «Если она за него выйдет замуж, — говорила Мария, — я проведу в отчаянии и скорби те немногие дни, которые мне остались».
Видя ее такой непреклонной, Пенелопа Пеннингтон, движимая сочувствием, написала миссис Сиддонс одно из своих самых совершенных писем, объясняя, что произошло, и советуя ей добиться у Салли обещания не выходить замуж, пока ее сестра больна. «Я отлично вижу, — прибавила она, — сколько бессознательной досады и скрытой ревности таится в этом несчастном ребенке, но она очень опасно больна и нельзя забывать об этом».
Она находила к тому же очень основательными опасения Марии по поводу счастья Салли со столь капризным человеком; поистине, это был один из тех случаев, когда авторитет матери мог и должен был принести пользу своим вмешательством.
«Мой дорогой друг, — ответила миссис Сиддонс, — вы постигли характер вашей больной с глубокой проникновенностью и нежной снисходительностью, которые меня удивляют и восхищают в одно и то же время. Да, о лучшая из подруг и прекраснейшая из женщин, вы ее видите такою, какая она есть в действительности, и вы понимаете, как трудно в данном случае соединить порицание и нежность… Салли чувствует себя хорошо, и я вас искренно благодарю за участие, которое вы принимаете в ее судьбе. Я сделала, дорогой друг, все, что было возможно; даже до вашего удивительного, вашего прекрасного письма я высказала ей все мои страхи и опасения. Ее здравый смысл и нежность не нуждаются в суфлере; посвящая меня чистосердечно в свою любовь, она понимает так же хорошо, как и мы с вами, что поведение Лоуренса достойно осуждения; она сказала мне, что и помимо заботы о спокойствии Марии она чувствует всю тяжесть обстоятельств, препятствующих этой свадьбе. Вы видите, что материнский авторитет, если бы я хотела им воспользоваться, здесь совершенно бесполезен».
Когда это письмо прибыло, у бедной Марии был сильный припадок, и врач не скрывал от миссис Пеннингтон, что она долго не проживет. Так как миссис Сиддонс, задерживаемая контрактом, не могла приехать из Лондона, то Салли поспешила к сестре. Перед тем как уехать, она попросила мать сообщить Лоуренсу, что он должен отказаться от всякой надежды на брак с нею. Она подкрепляла свое решение такими разумными и благородными доводами, что миссис Сиддонс, не удержавшись, сказала ей: «Мой нежный ангел, мое чудесное дитя, я не могу достаточно на тебя нарадоваться».
Когда миссис Сиддонс передала ему поручение Салли, Лоуренс ушел от нее в отчаянии, заявляя, что все увидят, куда приведет его страсть. Миссис Сиддонс поняла, что, узнав о безнадежном состоянии Марии, состоянии, отчасти вызванном его жестокими капризами, он под влиянием угрызений совести хочет покончить с собой. «Несчастный, — думала она. — Если он верит, что она умирает по его вине, то его страдания должны быть невыносимы».