Я написал это и закрыл почту, у меня оставалась еще некоторое время.
Я посмотрел на офис. Проверил, все ли выключили свет. Оделся и выключил свет сам. Ноги несли меня к бару, тем более я видел в закрытом телеграмм канале, они разместили новые лица. Я хотел просто зайти и посмотреть на них. Часть премиальных я уже перевел на свою карту без проблем мог попробовать сегодня не два, а три блюда одновременно.
Я не убыстрял ход и почти встал, поскольку хотел написать, чтобы для меня забронировали новеньких.
Но краем глаза увидел в зеркальной витрине, то, что меня поразило. Это был мой портрет, выполненный из цветов. Узнаваемая прическа, узнаваемый взгляд, лицо, мой сегодняшний галстук и даже пальто, то, в котором флористка меня видела. Я удалил сообщение и зашел внутрь.
Звякнул колокольчик и она подняла свое лицо. Оно не было заплаканным, или не красивым. Овал лица, того типа, который я любил. Здесь, в не ярком освещении цветочной лавки и в окружении цветов, ее яркий макияж казался уместным, и она напомнила мне фею на старинной иллюстрации одной из сказок Братьев Гримм.
Она не ждала меня и узнавание прошло по ее лицу и губы вытянулись в улыбку.
Она была прекрасна, гораздо прекрасней тех, чьи фотографии мне присылали.
Те были понятны, доступны, приручены, а эта девушка принадлежала только мне.
«Я сделала прическу, для тебя, и маникюр – она вытянула руки с покрашенными ногтями». Я видел, что ее лицо изменилось, видимо, мастер потратил время и на выравнивание линии бровей. Ее голос понравился мне тоже, в отличии от утра, где звонкий, как колокольчик голос, был не уместен, в этом краю, отколовшемуся от лета он был родным.
Я перевернул табличку и запер дверь. Распахнул полы пальто и подошел к ней.
Остальное она сделала сама. Но я прервал ее. Повернул и продолжил. Мне тогда понравилась ее кровь, и я вспоминал ее, и хотел повторить. Я не выходя, выдернул ремень из хлястиков и ударил по выгнутой спинке. Она вскрикнула. Я ударил сильнее. Еще и еще раз.
Я у Акари был первым и тоже видел то, что должен был. Но тогда я скорее боялся причинить ей боль, но сейчас во мне не было страха. Я хотел видеть полное подчинение у этой девушки, и я добился его.
Я не похвалил ее за портрет, но позволил доставить мне удовольствие еще раз. И она вынесла мне безалкогольного пива, и пока я пил, она прожала радовать меня.
Я остановил ее. Мне стало скучно. И она покорно отошла. Но глаза ее светились, и мне направился этот блеск. Я сказал ей, чтобы она подготовила лучший букет, который я подарю своей невесте. И она покорно выбрала его.
Это действительно были хорошие цветы.
Красивые, кровавые розы с добавлением цветов папоротника. Она сделала соразмерный букет, такой, какой я и хотел. Акари он тоже вскоре понравился.
Время у меня было, и я с букетом зашел в кафы. Стайка девушек взглянула на меня, и о чем то перешептывалась, и хихикала. Мне было все равно. Сегодня я ждал, мою Акари.
Она приехала вскоре, вырвавшись корпоратива. Ее отец выплатил всем хорошие премии и я с удивлением понял, что ее премия даже немного больше моей.
Но я не расстроился. Нам были нужны эти деньги. Я сказал, что уже присмотрел домик. Но Акари ответила, что говорить об этом рано. Если я приму предложение отца, то мы уедем в Китай.
Акари не говорила, куда меня везет, а я и не спрашивал. Она повернула и приехала на подземную стоянку. Мы вышли и подошли к лифту. Акари держала меня за руку и ввела в него. Мы поднялись на самый высокий этаж и там нас уже встречали.
Предупредительная горничная дала мне ключ и раскрыла двери. Это был Президентский номер, с видом на ночной город.
Был уже накрыт столик на террасе, и мы прошли туда. Вежливые официанты подавали еду и напитки, и я смотрел на Акари и понимал, что именно она одна всегда в моем сердце, и мне не надо никого другого.
И лишь ее я люблю.
Я смотрел на ее прекрасные волосы, на ее улыбку и в ее глаза и прервал наш ужин, подхватил ее на руки и отнес к кровати.
Мы были с ней всю ночь. А с рассветом я ушел на работу, не будя ее. На чуть смятых простынях лежала она. Прекрасная как день и тихая, как лунная ночь. Ее волосы струились волнами и прикрывали красоту ее.
«О, прекрасная моя, любимая моя, - думал я, и не хотел идти». Но долг был дороже. Закрывая дверь номера, я видел кусочек кровати и букет, стоявший на прикроватной тумбочке.
Я подъехал в 7 утра. Офис был непривычно тих. Дяди, вчера весь вечер проведшего на банкете у Президента Корпорации, вместе с Директорами и начальниками Управлений, еще не было.