Акари вышла, я залез в душ.
А потом пошел спать.
День начался рано. Костюм и платье, синее с золотыми блестками было готово.
На дом пришла парикмахерша и соорудила чудо из волос Акари.
К двенадцати мы поехали в зал.
Там уже собрались гости. Я приветствовал их всех и отдельно, как следует из этикета, поклоном приветствовал маму, на которой было белое траурное кимоно.
Нас приветствовали, фотографировали, поздравляли.
Я знакомился с родственниками Акари, а она с моими.
Все было хорошо. И всем было радостно. Отдельно поздравил нас Юкио-сан с супругой, и отошел беседовать с мамой.
Сестра была с Кевином. Двухметровый блондин с американской улыбкой пожал мне руку и пожелал счастья. Сестра прижималась к нему. И мне было хорошо знать, что они счастливы.
Я любовался нашими портретами из цветов. Ямамото постаралась. Акари и я выгладили как легендарные герои, или боги наших сказаний.
Мы шли по облакам белых хризантем, и над нами сияло пионовое солнце.
Акари хотела поблагодарить ее. И мы нашли ее на галерее, идущей поверх банкетного зала. Она полулежала на стульях и помощница меняла ей полотенце.
При виде нас Ямамото встал и поклонилась. Акари поблагодарила ее за украшение, и разрешила покинуть зал. Акари узнала, что Ямамото беременна и поздравила ее.
Та кивнула и ее увели.
- Мне показалось, что она плакала, - сказала мне Акари.
- Не бери в голову, не у всех беременность идет легко, - ответил я.
Я был зол на Ямамото, что ей плохо и что я должен думать о ней, в наш с Акари праздник.
День проходил и с первыми сумерками был фейерверк, встреченный овацией.
Все выкладывали фото и начали приходить поздравления.
Отписался Харуто. Прислал видеопоздравление Харуки, потом Танака, Сато и Юми.
Юми, как оказалось, была не подалеку, и сняла поздравление на фоне нашего фейерверка.
На ней сегодня не было не только верха, но и низа купального костюма, зато было два, или три мужчины европейского вида.
Акари вежливо улыбнулась, и не стала досматривать его до конца.
У меня стало легко на душе. Почти двухмесячный морок спадал.
Юми наверняка, получив подтверждение, сообщила Мэй о нашей помолвке.
Я уже не вспоминал о Мэй, о нашей встрече в офисе, о том, как мне было хорошо, и как я любил ее.
Воспоминания стерлись и я любил лишь Акари. Я всегда любил лишь Акари. И всегда я буду любить только ее. По крайней мере, я так думал.
Праздник заканчивался. И в конце я объявил о дне свадьбы. 8 февраля. Естественно, все присутствующие получили сразу поздравления, а распорядитель свадьбы немедленно выслал поздравления всем, кто не был там.
Мы попрощались с гостями и последними вышли из зала. По условиям портрет из цветов должен был быть разобран, но я понял, что Ямамото займется этим завтра.
Мы приехали домой и Акари устала. Она легла спать.
Я был возбужден и не мог заснуть. Посмотрел местные новости, где был небольшой сюжет о том, что «единственная дочь «катерного короля», помолвлена с начинающим работником Корпорации и сыном известного автомобильного дилера.
Показали и фотографию отца, с траурной лентой. И я с удивлением узнал, что он принял участие во множестве мелких конфликтов и дослужился до командира бригады.
Он никогда не говорил мне о войне. Но учил быть упорным и побеждать.
А сам лег пеплом, стал землей, в саду своего дома. Показали и нас с Акари, счастливых и радостных. Показали и портрет, упомянув, что модный художник Ямамото стала его автором. Показали и пятнадцатисекундное с ней интервью. Это была хорошая реклама для нас.
Я набрал камеры видеонаблюдения в квартире, которую подарил, и увидел, что еще пять часов назад Ямамото с помощницей туда вошли.
Значит, она послушалась Акари и поехала сразу домой.
Было 23.15 и пора было спать. Я еще раз сходил в душ. И уже не хотел смотреть в телефон. Но там пришло оповещение. Банк прислал мне оповещение, что на мой счет со счета Мэй вернулись двести тысяч.
Я открыл ее инсту. Она сидела в баре и улыбалась. Рядом с ней сидела Юми, с не до конца просушенными волосами и те джентльмены, которых я уже видел.
Я с размаху швырнул телефон в стену. Стена была покрашена приличной краской, а через экран шла трещина. Разделяя фото Мэй пополам.
Я был в ярости. Но сделать ничего не мог. Я позвонил Юми. Она не отвечала. Набрал Мэй, но телефон у нее был просто выключен.
Я лег спать, и мне снилась Мэй. Опять в моем баре. Только теперь она сидела напротив «счастливой дыры». А в соседнюю кабинку шла бесконечная очередь. Я во сне встал в очередь тоже.
А потом проснулся.
Акари еще спала. Оделся и поехал на работу.
Сегодня я ехал в метро и перечитал одно из писем Мэй.
«Ну на самом деле ты вот задумайся ведь становится очень интересненько.
Вот мне иногда не нравится ездить на метро особенно когда начищены ботинки, или там что нибудь еще перживаешь чтобы у тебя ничего не украли.
Или хуже5 разрезали тебе что то. Жуть. А иногда едешь и смотришь. Можно поиграть в перегляделки. Я так все время не выигрываю в эту игру. Получается так что я улыбаюсь в конце концов и отвожу глазки куда-нибудь.
И все а потом на щечках румянец. А может и смех без причины. В такой момент надо просто вспомнить о чем нибудь грустненьком. Вот. Попробуй поиграй с какой- нибудь симпатюличкой :)».
Но с утра мне попадались несчастливые лица. Причем такие лица были и мужчин и у женщин. «Симпатюлечек» я там не видел.
И еще одно: «Я с тобой совершенно не согласна! Вот именно кто-то с перепоя и это видно, а у кого то замученное лицо от хлопот, которые изо дня в день повторяются. Они решимы только на один вечер. А кто то свободен от этих и других проблем и выспался, и готов радоваться жизни и по нем видно что он самодостаточен. Или такие которые выглядят тоже счастливо, но это всего лишь масочка».
Но свежих писем от нее не было, как и ее самой в сети, после фото с Юми.
Я приехал на работу и до девяти нырнул в нее, как в бассейн.
За эти почти четыре дня накопилось много работы. В основном текущей, но надо было проверить согласования сотрудников и подтвердить их.
Писем от Мэй не было. Но сегодня я мог с этим справиться.
Я вернулся домой поздно, около 12 часов, когда Акари уже спала.
А завтра мне предстоял такой же хлопотный день. Я поправил одеяло на Акари и не стал ее будить. Просто лег рядом и заснул.
В воскресение я попробовал, в перерыве между договорами сделать перевод на двести пятьдесят тысяч Мэй, но банк отклонил перевод, написав, что получатель заблокировал переводы от меня.
Моя ярость ушла в работу. Было около сотни договоров, которые должен был я курировать лично. Новый Президент страны переводил отношения с корпорацией на себя.
Я втянулся с кратким перерывом на благословение и на обед.
Юкио-сан был доволен мной и переслал благодарность от Директора.
Там выражалась поддержка моему достойному поведению в Африке, и надежда, что в дальнейшем я буду также следовать долгу.
К благодарности прилагалась хорошая сумма денег.
И я решил, что стоит купить Мэй квартиру, от которой она не откажется.
Воскресение подходило к концу, как и договоры. Их бесконечный поток замедлился и Юкио-сан заглянул ко мне и сказал, что уходит.