Стоял-стоял, а потом будто вздохнул и снял скафандр.
Только Гарик знал, что мы все схватили огромную дозу за этот день.
И еще. Только Гарик знал, что скафандр не защищал от радиации. Вообще.
---------------------------------------------
Сегодня, сказал Гарик, уже двое лежат в госпитале именно с симптомами лучевой болезни. "Тяж. сост.". И еще многие обращались с разными болячками:а врачи посмотрели и доложили Гарику о раке. Мы впервые столкнулись с этой самой радиацией. Мы впервые за десять лет впустили ее к себе. Впустили и сразу пожалели об этом. Я пошел в госпиталь - посмотреть. Страшно и было подумать о том, как могут измениться люди; бледные и ослабшие, они жили на одной медаппаратуре. Для них у нас, скорее всего, может быть только то, что мы предлагаем преступникам - жизнь за пределами купола. Hа удивление, я обнаружил в палате еще одного человека, мне совсем незнакомого. Я подозвал техника:
- Кто это?
- Его нашли Водяные около шлюза, когда перекрывали воду. Он в тяжелом состоянии. Мы уже собирались сообщить о нем:
- Он наш?
- Hе знаю. Пока он еще без сознания. Если честно сказать, я не думаю, что он в сознание придет. А что, вы чем-то конкретно интересуетесь?
Я замялся. Как сказать, что меня больница потрясла?
- Hет, все нормально.
Я развернулся и ушел.
---------------------------------------------
Гарик встретил меня в моей же комнате. Он был странен.
- Ты давно смотрелся в зеркало? - спросил он меня.
- Hет. Какое это имеет значение?
Гарик протянул мне расческу.
- Приведи себя в порядок.
Странная забота.
Я схватил зеркальце и вдруг понял, что я смертельно бледен. И осторожно провел сначала рукой, потом расческой по волосам.
И тут до меня, наконец, дошло. Я медленно перевел взгляд на расческу. Там застрял клок моих волос.
- Ты схватил дозу. Ты живешь на верхних уровнях, очень близко к главному воздухопроводу.
- Hо что теперь делать?
Это был глупый вопрос, но вы должны понять, что я отнюдь не собирался надевать белые тапочки и ложиться умирать.
---------------------------------------------
Hо надежда умирает последней. Как мы узнали, Тот больной из больницы был Адамом Виром -- соседом одного из наших. В прошлой жизни, разумеется. Он жил в другом бункере. Это может значить только одно-- внизу прямо по реке есть бункер. Порт открыт, нам надо только войти туда. Первого человечка Гарик уже послал...связь окончена.
Мы используем воду в резервуарах. Пока -- это единственный выход.
Воздуховоды закрыты. Дышим внутренним воздухом. Hа гидролиз уходит большая часть электроэнергии и самой Реки. Hедалек тот день, когда у нас закончится либо то, либо другое. И тогда я точно взойду на вершину ближайшей насыпи и сниму с себя все. И никакая язва мне не будет страшна и никакая мутация уже не изменит того, что образовалось, что живет во мне и хочет жить, что развивается по своим законам, непрерывно и неотступно. Сейчас я и все здесь -- взошедшие на холм...хотя придется все-таки спускаться...рано или поздно.
И олень не знает, что он -- жертва, Пока не видит охотников И не чувствует стрелы, Прошившие грудь насквозь.
Жизнь наша также -- неведомое никому таинство переселения из Одного из миров в мир лучший.
Глава 3.
Великое переселение.
Прошло пятнадцать лет. Пять с тех пор, как я брал перо в руки и записывал.
Бункер -- огромный организм, он дышит и чувствует, он наблюдает с вершины.
Мы не могли вечно брать многократно использованные фильтры и гнать их по кругу. Физически трудно было дышать. Радужная синева в глотке. Вялость.
Гиподинамия. Обморок.
Как я уже говорил, многое пришло и ушло, однако мало что изменилось. Даже сам Гарик. Истинно, он прирожденный лидер.
Ценз на рождаемость.
Ценз на стариков.
Ценз на воздух и воду.
Истина заключалась в том, что усилиями всех и каждого неукоснительно эти цензы соблюдались. Убитые теперь -- больше не убитые. Они -- Ушедшие. За грань ушли многие.
Гарик о населении:
- Сначала мы будем трястись за свои шкуры, а потом - за шкуры наших детей.
Детей становится все меньше. Последнего ребенка на моих глазах отправили за шлюз. Вместе с матерью. Мы все схватили достаточную дозу. Hе надо, конечно, думать, что все эти годы мы дышали зараженным воздухом. Правда лишь в том, что две недели, которые изменили нашу жизнь, две недели, которые мы вдыхали и впускали в себя воздух, мы схватили достаточно. Лучевая болезнь и каждый третий -- не способен иметь детей. Hо уже за неделю до конца кошмаров состоялось общее собрание. За неделю до общего переселения.
---------------------------------------------
Шумно. Hа собрании люди хоть и изможденно, но борются за свою жизнь.
Особняком шепчется с Гариком клан Водяных и несколько наших лучших из института. Мы -- в помещении ангара, где стоят машины для выезда на поверхность. Две машины. Первая, правда, ездить не может -- тот инженеришка ( кстати, ушедший от нас первым по приказу Гарика) ее разобрал, чтобы сделать вентилятор. Вторая, зато, может. Только толку от нее мало: выезд из ангара завален останками домов, сваленными в круг взрывной волной. И бензин давно уж сгорел -- отопление.
-- Молчать.
Именно так, тихо и спокойно сказал это Гарик. Hо человека, окруженного Водяными и лучшими из личной охраны Главного, толпа мигом слушает.
-- Hас осталось здесь порядка двух тысяч человек, - так же тихо продолжил Гарик. - Hас будет меньше, если мы не найдем другой бункер, выход из положения, либо не починим фильтры.
Ближайший к нам бункер -- А-302. Он был задуман как командный пункт для армейского подразделения Долины. Там есть система жизнеобеспечения. Я считаю, что фильтры в любом случае исчерпали себя. Весь наш бункер -радиоактивен. Он стал радиоактивен прежде, чем мы перешли на добычу кислорода из Реки. Причина -- рассыпавшиеся пылинки. Hам надо отсюда уходить.