Часть из напечатанных отзывов Журнал Доктора Дапертутто счел нужным перепечатать с замечаниями редакции. Полемизируя с рецензентами, редакция в отдельных замечаниях пыталась выяснить задачи студии. Она говорила, что студия не имеет цели «выпускать молодежь для современного театра с его “весьма разнообразным” репертуаром». «Студия не предлагает никакой школьной программы, в иных областях задачи школы достигаются в студии полнее, чем в так называемых театральных школах… Программа студии совершенно свободна от реставрационных попыток этно-иконо-графического или какого-либо иного характера». «Спектакль студии был опытом возвращения подлинных театральных традиций, современным театром утерянных». «Пантомима не цель, а одно из средств» и т. д.
До конца сезона вечер студии был повторен еще два раза — 2 и 29 марта, а обычные занятия шли своим чередом. В классе К. Вогака было закончено изложение техники стихотворной речи, учение о гармонии стиха, а в связи с постановкой Мейерхольдом «Стойкого принца» Кальдерона на сцене Александринского театра и занятиями группы студийцев над «Врачом своей чести» — были рассмотрены особенности стихосложения испанских драматургов. В классе В. Э. Мейерхольда начали работать над более сложными композициями и более сложными техническими заданиями. В качестве рабочего этюда была использована тема «Охота». В классе В. Н. Соловьева начали работу на новой площадке.
Взамен двух плоскостей: 1) сцена на возвышении с двумя боковыми сходами и 2) просцениума, находящегося ниже (ученикам)… была предоставлена только одна плоскость, которая заключала в себе одновременно и просцениум и сцену (узкая полоса) с тремя дверями en face, заранее определяющими только известное сочетание в геометрическом рисунке мизансцены и четырьмя занавесками, управляющими боковыми выходами.
На этой площадке была разработана «сцена ночи», впоследствии вылившаяся в композицию с большим количеством сценических планов. Последней пантомимой года была пантомима «Принцесса на горошине», где выход исполнительницы заглавной роли рассчитывался как торжественное шествие блестящей свиты «бедной» театральной и сказочной принцессы. В классе Е. М. Голубевой конец года прошел в занятиях над чтением гекзаметра с целью выявить метрику стиха. 1 мая, после проверки знаний участников студии, занятия прекратились.
Учебный сезон 1914 – 1915 года был самым оживленным в жизни студии. Ее вечер был кульминационным пунктом работ, после чего жизнь студии пошла, в силу условий войны и внутренних трудностей, под некоторый уклон. Военные обстоятельства давали себя чувствовать и в деле издания «Любви к трем апельсинам». В зиму 1914 – 1915 журнал вышел всего три раза: в декабре 1914 — № 4 – 5 за 1914 г., в феврале 1915 — № 6 – 7 за 1914 год и, наконец, уже в июне № 1 – 2 – 3 за 1915 год. Этот последний номер вышел в увеличенном формате с новой обложкой работы А. Я. Головина, изображавшей сцену театра, на которой лежало три апельсина и находились четыре персонажа итальянской комедии. Как и в предыдущих номерах, в «Любви к трем апельсинам» печатались стихи, тексты пьес и сценариев, статьи, общая хроника и хроника студии. В номере 4 – 5 за 1914 год был напечатан цикл стихов А. Блока «Кармен». В драматическом отделе были напечатаны: интермедия Вольмара Люсциниуса «Арлекин пристрастный к картам», сценарий комедии Базилио Локателло «Игра в приму», пьеса «Огонь», комедия из сборника Анибале Серсаледи-Казамарчано «Несчастье Пульчинеллы» и интермедия на музыке в переводе В. К. Тредьяковского «Влюбившийся в себя или Нарцисс». В двух книжках печатался (неоконченный затем) перевод «чистосердечного рассуждения и подлинной истории возникновения моих десяти театральных сказок» графа Карло Гоцци. Постоянными сотрудниками журнала состояли В. Соловьев, В. Княжнин, Я. Блох, К. А. Вогак, А. М. Брянский, С. Игнатов, К. М. Миклашевский. Мейерхольд напечатал в этих номерах за своей подписью или подписью Доктора Дапертутто: «Глоссы Доктора Дапертутто» к статье Айхенвальда «Отрицание театра», «Сверчок на печи или у замочной скважины» и «Бенуа-режиссер».
Через неделю после вечера студии 18 февраля Мейерхольд в Александринском театре сдал первую свою постановку «Зеленое кольцо» Зинаиды Гиппиус.
Репертуар Александринского театра, как и московского Малого, в тот год носил угрожающе бессистемный характер. В Малом театре шли: «Красная звезда», «Светочи», «Первые шаги» Рышкова, «Старый закал», «Граф де Ризоор», «Дом» Т. Ардова, «Сестры Кедровы» Григорьева-Истомина, небольшие пьесы Сутроу. В Александринском новыми постановками были те же «Первые шаги» и «Сестры Кедровы»; кроме того шли «Король, закон и свобода» Л. Андреева, «Слепая любовь» Грушко, «Измаил» Бухарина, «Поруганный» Невежина, «Зеленое кольцо» Гиппиус, и «Стойкий принц» Кальдерона. Обе последние пьесы в постановке В. Э. Мейерхольда. Впоследствии, подводя итоги александринского сезона, Зигфрид в «Петроградском Курьере» писал: «Вглядываясь пристальнее в существо этих событий (т. е. постановок), нельзя не заметить, что единственным среди них имеющим высокую художественную ценность был только поставленный под самый конец сезона и данный всего один раз “Стойкий принц”. Из всего остального наибольший интерес, с точки зрения чистой общественности, имело “Зеленое кольцо”».