Оперу кроме императорских театров играли в Москве в театре Зимина, в Петрограде в Музыкальной драме. У Зимина две постановки сделал Ф. Ф. Комиссаржевский — новый режиссер театра. Особенный успех имел иконописно оформленный «Князь Игорь». Вторая опера была «Кудеяр» Оленина. Но главной приманкой зиминского сезона были гастроли Ф. И. Шаляпина, впервые через много лет выступившего вновь на подмостках Солодовниковского театра. Музыкальная драма поставила заново «Аиду», «Пелеаса и Мелисанду» Дебюсси, «Каменного гостя» Даргомыжского, (вместе с «Пиром во время чумы» Кюи), «Иоланту» вместе с «Паяцами» и «Сказки Гофмана». Критика отмечала неприменимость натуралистических усердствований к таким произведениям, как «Каменный гость» и «Пелеас», и бесплодность стремлений превратить в музыкальную драму «Аиду». Тусклым был сезон в Мариинском театре, где среди немногочисленных постановок неудачно возобновили «Орестею» Танеева. Мейерхольду было поручено кроме «Каменного гостя» поставить еще «Соловья» Стравинского. Но обе эти оперы были показаны только в следующие два сезона. В балете был отмечен лишь внеплановый благотворительный вечер Фокина, показавшего «Эроса», «Стеньку Разина» и «Франческу да Римини».
Кассовый успех театральных предприятий, однако, не мог уравновесить тяжелого театрального положения в связи с общим распадом хозяйственной жизни страны. В середине зимы театральных деятелей взволновал новый высокий налог на театральные билеты. Весной возник проект о закрытии всех театров и кинематографов, исходящий от совещаний по топливу. Наконец, последовательные мобилизации все более и более разрушали театральные труппы, беря на фронт и в казармы сначала молодые, а потом и более старшие возрасты актеров. В частности мобилизации сказались особенно сильно на составе театральных школ, все более и более лишавшихся своих учеников.
Вступившая в третью зиму своего существования студия В. Э. Мейерхольда также начинала испытывать на себе влияние общих затруднений. Ее учебный год был короче прежнего; начавшись в сентябре, он закончился 1 марта, причем за зиму не было ни одного публичного выступления.
Главную работу вели, как и в прошлые годы, В. Н. Соловьев и В. Э. Мейерхольд.
По классу Соловьева по-прежнему шли беседы по теории сценической композиции и обсуждение вопросов, связанных с изучением сценической техники итальянской комедии. Согласно рефлективной записи отдельных бесед В. Н. Соловьева, в его классе разбирался прежде всего вопрос о значении тех или иных числовых сочетаний в порядке следования театральных персонажей, в частности вопрос чередования чета и нечета, который, по мнению Соловьева, «представляет собою один из самых значительнейших театральных законов, если только сам театр допускает существование каких-либо законов». В теорию сценической композиции входили также вопросы о зависимости всякой сценической композиции от той площадки, где разыгрывается спектакль комедиантами, о различных способах развития напряженности сценического действия основной темы, о способах украшения сценического остова различными средствами театральной выразительности, о влиянии темпа на характер сценических сюжетов. Метод, которым должна заниматься теория сценической композиции, был методом отвлечения или крайней схематизации, с помощью которой можно было бы установить обобщения, обладающие простотой построения и исключительной наглядностью.