Цифровые итоги зимнего сезона для большинства театров были отличными. И Малый и Большой театр превысили валовую сумму предыдущего года. Валовой сбор Художественного театра, без военного налога, достиг цифры 580 000. В Московском драматическом — 400 000, у незлобинцев — 300 000, у Зона — свыше 300 000, в Никитском театре 360 000, а прибыль 150 000 и т. д. Единственный из московских театров — Камерный — закончил сезон с дефицитом. Такие же превосходные дела были и у большинства театров Петрограда.
Для Мейерхольда январь и февраль 1917 года были месяцами напряженной работы. Едва сдав постановки «Свадьбы Кречинского» и «Каменного гостя», он меньше чем через месяц должен был показать «Маскарад» на александринской сцене. Премьера этой долгожданной постановки была отдана юбилейному спектаклю Ю. М. Юрьева, праздновавшего 25‑летие своей сценической деятельности.
Путь Мейерхольда к Лермонтову, как мы знаем, начался еще с юношеских лет. Еще живя в Пензе, где была общественная библиотека им. Лермонтова и памятник поэту, Мейерхольд впервые полюбил творчество автора «Маскарада». Здесь же он увидал впервые на сцене и сам «Маскарад». Сохранилась запись из дневника от 1 декабря 1893 года, где Мейерхольд кратко отмечал: «Во вторник вчера был в театре (шел “Маскарад”)».
Постановка «Маскарада» на сцене Александринского театра была решена в сезон 1910 – 1911 года. Следующим летом Мейерхольд и Головин усиленно работали над разработкой планов. Эти планы потребовали огромных усилий для своего осуществления, и только через 6 лет кабинетных, репетиционных и монтировочных работ «Маскарад» Лермонтова в постановке Мейерхольда и Головина с музыкой А. К. Глазунова подошел ко дню своего нового сценического возрождении. На второй неделе великого поста, в субботу (25 февраля 1917 г.) была, наконец, назначена премьера, а накануне днем 24‑го была устроена платная генеральная репетиция, весь сбор с которой предназначался в пользу помощников режиссера, суфлеров и библиотекарей императорских театров. По данным «Петроградской Газеты» сбор с этого утренника перевалил за 6 000 рублей, хотя репетиция была назначена в будничный день.
В этот же день в «Биржевых Ведомостях» появилась беседа с В. Э. Мейерхольдом, в которой автор постановки дал несколько указаний принципиального и формального свойства относительно своей работы, работы Головина и Глазунова.
Исходя из основ лермонтовской романтики и фантастики, Мейерхольд прежде всего дал новое истолкование образа Неизвестного. По Мейерхольду Неизвестный — это главное действующее лицо драмы, в чьих руках сосредоточиваются все нити интриги против Арбенина. Далее идут Шприх и Казарин, которые, по мнению Мейерхольда, являются наемными шпионами и интриганами, орудиями в руках главного арбенинского врага. Это истолкование роли Неизвестного и его клевретов вполне совпадало с традициями романтизма 30‑х годов. Тут налицо была и сгущенная таинственность и ощущение действия инфернальных сил, раскрытых в виде определенных театральных персонажей (демоническое начало раскрывалось в Неизвестном, мелкобесовское — в Казарине и особенно в Шприхе).
Покартинное деление «Маскарада» дало возможность Мейерхольду применить здесь систему не актов, а частей. Вместо 4‑х действий он разбил все десять картин «Маскарада» на 3 части, объясняя это деление не техническими, а принципиальными соображениями. «При таком делении драмы, — говорил Мейерхольд, — зрителю удастся сосредоточить свое внимание на главных базах превосходного построения драматической архитектоники Лермонтова».