В особую заслугу ставилось Мейерхольду и то, что он «с необычайной тщательностью, — как писал Старк, — подобрал для пьесы исполнителей, большею частью среди молодых или новых членов труппы или таких, гибкое дарование которых давало основание надеяться, что они сумеют проникнуться и особенным стилем современного, нового для театра автора и деликатными, тонко-художественными намерениями режиссера».
Сам спектакль 6‑го ноября вышел очень торжественным. Зал был переполнен. Атмосфера чрезвычайно напряжена и повышена. Аплодисменты были бурными, и в них одиноко врезались пронзительные свистки и шиканья. Кугель писал: «Не то важно, что староверы пробовали шикать, а модернисты и романтики страстно аплодировали, а то важно, что нейтральная публика почувствовала силу и обаяние Сологуба и, не разбираясь в тонкостях литературных направлений, прощая ошибки и слабости, поддалась чарам поэта». Спектакль закончился чествованием Сологуба, Мейерхольда и Головина. Им были поданы лавровые венки с разноцветными лентами. На оранжевой ленте стояла надпись: «Всеволоду Мейерхольду, рыцарю искусства, — поклонники красоты»; на черно-зеленой: «Федору Сологубу — заложники жизни»; на синей: «А. Я. Головину, художнику вдохновения, — поклонники красоты». «Заложники жизни» имели успех и на следующих представлениях. В течение сезона они были сыграны 24 раза.
В этот год, вообще, Сологуб пользовался исключительным вниманием театра. В журнале «Театр и Искусство» печатались статьи поэта, в которых Сологуб говорил о себе: «Я — мечтающий о преобразовании жизни искусством, мечту ставящий выше действительности, в игре признающий подлинную реальность, превосходящую реальность наших будней». В театре «Кривое зеркало» поставили пьесу Сологуба «Всегдашни шашни», а его лекция об «Искусстве наших дней» собрала 1 марта 1913 года полную аудиторию Тенишевского училища.
В том же ноябре 1912 года, когда в первый раз прошли «Заложники жизни», Мейерхольд сдал в печать последние страницы своей книги. Его предисловие датировано «ноябрь 1912 года».
Являясь сборником статей, книга «О театре» была распланирована Мейерхольдом на три части. В первую часть вошли две большие статьи: «Театр. К истории и технике» и статья о «Тристане и Изольде». Вторую часть Мейерхольд назвал «Из дневника» (1906 – 1912). Сюда вошли одиннадцать названий. Из них наиболее важной была статья: «К постановке “Дон-Жуана”». Наконец, третья часть была посвящена статье «Балаган», о которой мы писали в предыдущей главе. В предисловии Мейерхольд подчеркивал, что, «несмотря на то, что ни в одной из предлагаемых здесь статей тема о просцениуме не освещена всесторонне, читатель легко заметит, что к вопросу о просцениуме стянуты в этой книге все нити различных тем». Значительное место в книге заняло «приложение», состоящее из неполного списка режиссерских работ за 1905 – 1912 годы и из примечаний, дающих описание некоторых работ. Во вступительной части к этим примечаниям говорилось:
Искусству театра возвращается утраченное театром искусство формы. Декоративная задача должна быть слита с задачей драматического действия, движимого игрой актера; при этом должно быть палило строгое соответствие между основной идеей и внутренней музыкой произведения, между тонкостями психологии и стилем, декорумом постановки. В mise en scиne и игре актеров вырабатываются новые приемы намеренно-условных изображений. Формам театрального искусства сообщаются черты преднамеренной сгущенности, — на сцене ничего не должно быть случайно.
Одновременно с Мейерхольдом выпустил свою книгу (тоже сборник) Н. Н. Евреинов, под названием «Театр, как таковой», с подзаголовком: «Обоснование театральности в смысле положительного начала сценического искусства и жизни». В этой книге Евреинов стремится показать, что театральность есть не что иное, как могучий «инстинкт преображения, инстинкт противопоставления образам, принимаемым извне, образов, произвольно творимых человеком, инстинкт трансформации видимости природы».