Первый акт — «Гавань Фамагусты». Подробная ремарка описывает набережную с галерами и кораблями, причаленными то кормою, то носом. На мостовой, перед биржей, свалена богатая добыча. Посреди этого нагромождения богатств сидит, поджав ноги, молодая белая женщина, почти нагая, волшебной красоты, связанная ковыльными веревками. Это — «роза добычи», судьба которой решается. Сначала ее продают с торга. И генуэзский нобиль Обер Эмбриак, смертельно раненный в бою, дает за нее всю свою добычу; но смерть поражает его во время торга. Бедный критянин Псилюд защищает «розу добычи» от расправы толпы. Князь Тирский хочет забрать загадочную красавицу себе. И, наконец, король Юге, прибывший на белом коне, со свитой, думая, что «роза добычи» и есть сестра Алетис, увозит ее под колокольный звон и крики исступленной и поверившей чуду толпы.
Второе действие происходит во дворе монастыря Св. Клариссы в Фамагусте, куда сир Юге помещает деву из-за морей. Первая сцена показывает, с какой любовью служат сестры блаженной страннице, и как она делит с ними хлеб из смоковницы. Монастырскую тишину нарушает князь Тирский, врывающийся в монастырь вместе с куртизанками после ночной оргии. Куртизанки узнают в блаженной блудницу из Пизы — Пизанеллу. Князь Тирский хочет увезти Пизанеллу с собой. Сир Юге, прибывший в этот момент, убивает своего дядю князя Тирского кинжалом.
Третий акт приносит развязку комедии о великой блуднице. В замке королевы-матери бай счетного приказа докладывает королеве о распрях, ведущих к гибели Кипрское царство. Сир Юге, влюбленный в Пизанеллу, забыл о своих обязанностях. Королева решает убить Пизанеллу. Ее ждут с минуты на минуту. Пизанелла, обманутая прощением королевы-матери, обещала приехать в замок. И вот в сопровождении тосканских музыкантов с дарами для королевы приезжает Пизанелла. Ее красота заставляет королеву поколебаться в своем решении. Однако, участь пизанки решает ее неосторожная похвала пажу королевы, критянину Псилюду, который защитил ее в гавани от толпы. Все готово для гибели пизанки. Леопардщик держит на шелковых веревках леопарда, арбалетчики приготовили свои самострелы, но королева выбирает для Пизанеллы «душистую смерть». Семь нубиянок с золотыми серпами сжали все розы в королевском саду, и, когда Пизанелла пляшет, они, окружив ее со всех сторон, душат «розу добычи» охапками роз. Конец пьесы — крики одной из придворных дам: «король, король», возвещающие о прибытии сира Юге.
Д’Аннунцио написал «Пизанеллу» «на случай» специально для Иды Рубинштейн, учтя в описаниях наружности пизанки облик самой артистки. В качестве языка он выбрал средневековую французскую речь, сочетав архаизмы с образами школы символистов. Взамен привычного для французов александрийского стиха, Д’Аннунцио заимствовал у Онорэ д’Юрфе, жеманного поэта XVII века, размер, состоящий в неправильном чередовании шести и десятистопных нерифмованных стихов. Писавший о «Пизанелле» Андрей Левинсон называет комедию Д’Аннунцио торжеством литературного эклектизма; «весь текст ее сплетен из цитат, воспоминаний и заимствований, быть может, не всегда сознательных».
Для постановки этой пышной пьесы Мейерхольд приехал в Париж 21 апреля (нов. стиля). Всю свою работу он должен был закончить в полуторамесячный срок, так как генеральная репетиция была назначена на 10 июня. В качестве исполнителей были приглашены артисты различных парижских театров. На роль князя Тирского — знаменитый Де-Макс; королеву играла Сюзанна Мюнте, сира Юге — Эрве.
Мы имеем возможность проследить ход репетиций по письмам, причем первое из писем датировано 14 маем. Сведения о работах над «Пизанеллой» начинаются со второго письма от 16 мая. В этом письме читаем:
Последние дни главным образом, репетировал второй акт в мастерской у И. Р[убинштейн]. Мне осталось доставить четверть (конец) второго акта и весь третий. В субботу, т. е. завтра я кончу мизансценировать второй акт и начну третий. Думаю, что в середине той недели вся пьеса будет закончена вчерне. Я очень доволен женской труппой, чем мужской. Они, т. е. женщины, гораздо сознательнее воспринимают все мои указания. Де-Макс как-то сказал мне, что крайне удивлен, как ухитрился я достичь с французскими актерами того, чего можно достичь только с немцами или с русскими.
Письмо от 18‑го сообщает:
Вчера была превосходная репетиция второго акта. Сцена, когда куртизанки врываются в монастырь. На репетиции были журналисты J. Bois, Apollinair, Michel, Renй Dalize, Рафалович. Я был в трансе. После репетиции J. Bois интервьюировал меня в кафе. Я слышу со всех сторон много похвал. Актеры жалуются на переводчиков; говорят: по мимике и жестам Мейерхольда мы видим, что он говорит что-то более значительное и нужное, чем то, что переводят нам его секретари. J. Bois утверждает, что в Париже только потому не ставятся пьесы Метерлинка и других новых драматургов, что нет таких вот режиссеров.