Разумеется, Франц Иосиф руководился не одними соображениями «приличия». Главный для него вопрос был в возможности религиозного погребения. Скоро, по-видимому, из Ватикана было получено разрешение. В правительственной газете появилось официальное сообщение о том, что первые сведения о причинах смерти наследника престола оказались неверными: кронпринц Рудольф умер не от кровоизлияния, в минуту душевного помрачения он покончил с собой.
Растерянность австрийских властей особенно сказалась в погребении Марии Вечера. До нас дошел истинно изумительный доклад по начальству полицейского комиссара Габрда, которому было поручено похоронить любовницу кронпринца. В сопровождении другого комиссара, барона Горуна, Габрда отправился на кладбище Гейлигенкрейц, расположенное поблизости от Мейерлинга. Оно находилось в ведении аббата Грюнбока. Кажется, не без труда комиссары получили разрешение на похороны одной скончавшейся поблизости дамы. Из доклада не вполне ясно, знал ли аббат, в чем дело. Тут же плотнику аббатства был заказан деревянный гроб. Габрда послал шифрованную телеграмму в Вену с сообщением, что все готово. Ему ответили шифрованной же телеграммой, что «выезжают».
В 10 1/2 часов вечера с дверей спальной замка были сняты печати. В комнату пошли родственники Марии Вечера, Бальтацци и Штокау в сопровождении полицейских властей. Глаза Мэри были открыты. На теле была только рубашка. Надев на мертвую платье, ее «под руки вывели» из замка на крыльцо и «усадили» в экипаж. Бальтацци и Штокау сели по сторонам от нее, как кавалеры по сторонам дамы. Полицейские заняли место на козлах. Хотя дама была как живая, власти приняли меры к тому, чтобы на дороге никого не оказалось; очевидно, для этого и посылались шифрованные телеграммы. Впрочем, в ту ночь трудно было кого-нибудь встретить: была страшная буря. По дороге одна из лошадей расковалась, ее кое-как подковали; дама ждала со своими кавалерами.
В Гейлигенкрейце тело положили в уже сколоченный гроб, составили протокол. Могильщики отказывались работать ночью, да еще в такую погоду. Могилу вырыли Бальтацци, Штокау и оба комиссара. Баронесса Вечера на кладбище допущена не была. Ей предложили немедленно покинуть Австрию. Она весь день металась по Вене от полицейпрезидента к главе правительства, графу Таафе, от него в Бург. Приютила мать любовницы Рудольфа только императрица Елизавета.
Вероятно, подробности этого погребения стали известны не сразу (в газетах того времени я их не нашел). Они, конечно, вызвали бы негодование в обществе. Император был тут ни при чем — перестарались власти. Франц Иосиф обо всем этом, по-видимому, узнал лишь позднее. Через полгода после мейерлингской драмы генерал-адъютант Паар сообщил письменно баронессе Вечера, что император чрезвычайно сожалеет о горе, причиненном ей «мерами по похоронам ее несчастной дочери», и просил ее принять во внимание «общую неслыханную растерянность на месте катастрофы». Приказ о высылке баронессы (тоже, кажется, не формальный, а данный в виде «совета») был отменен тотчас. Выслана была из Австро-Венгрии только графиня Мария Лариш.
3 февраля к телу кронпринца была допущена публика. Рудольф лежал в открытом гробу; только голова его была закрыта цветами. Еще через два дня с обычным пышным церемониалом наследник престола был погребен в императорской усыпальнице в церкви Капуцинов, — он был в ней 113-й по счету Габсбург. Горе в Австрии было общее. Вся интеллигенция страны связывала с Рудольфом большие надежды: его ум, образование, просвещенные взгляды были хорошо известны, так же как и его редкая даровитость. «Я в жизни не встречал столь талантливого человека, как кронпринц Рудольф, но даже для меня он остается загадкой», — говорил на старости лет его воспитатель, фельдмаршал Латур.
В других странах мейерлингская трагедия вызвала тоже сильное, долго длившееся волнение. Мария Корелли на писала стихи: «Спи, мой возлюбленный, спи! Будь терпелив! Мы унесем нашу тайну под крышку гроба...» Везде требовали «света», расследования, выяснения причин драмы. Уже распространялась и версия политического убийства. Говорили, что в Мейерлингском замке в ночь на 30 января был еще какой-то человек, что он «после убийства» покончил с собой, что его похоронили тайно{11}, — погребение Марии Вечера, конечно, могло только способствовать распространению подобного слуха. Скоро стало известно, что на столе в спальной были найдены прощальные письма Рудольфа и Марии (об этих письмах скажу ниже). Казалось бы, существование прощальных писем исключало возможность версий убийства (а равно и версий непристойных). Однако люди, воспитанные на уголовных романах, утверждали, что письма эти «были подделаны для сокрытия следов».
11
Еще незадолго до войны один из посетителей Мейерлингского кармелитского монастыря утверждал, что в ответ на его вопрос старый монах сказал ему: «Мы молимся за них, за всех троих».