- Он погубил вашу мать! - воскликнул я и вновь заговорил о безграничном коварстве сверхъестественных сил, подтверждение чему мы находим во множестве древних легенд и сказаний. В завершение своей тирады я заявил, что это существо нельзя до конца понять разумом, а следовательно, нельзя и управлять им разумно.
- Моя мать отлично знала вам цену, - печально покачала головой Шарлотта, протягивая мне бокал с вином, от которого я в очередной раз отказался. - Все вы из Таламаски в конечном итоге не лучше католиков и кальвинистов.
- Ничуть не бывало, - сказал я. - У нас с ними нет ничего общего. В отличие от духовенства мы черпаем наши знания, основываясь на наблюдениях и опыте! Мы шагаем в ногу со временем и с этой точки зрения скорее сродни хирургам, терапевтам, философам!
- Ну и что это значит? - фыркнула Шарлотта.
- Духовенство ищет ответы в откровениях, в Святом Писании. Рассказывая о старинных легендах про демонов, я пытался привлечь ваше внимание к чистому знанию! У меня и в мыслях нет призывать к буквальному и доскональному восприятию всего, что написано в области демонологии. Нет! Следует выбрать лишь самое главное, а остальное безжалостно отвергнуть.
Она молчала.
- Вы говорите, дочь моя, что получили весьма хорошее образование. В таком случае вспомните судьбу моего отца, хирурга Лейденского университета, человека, который отправился в Падую, чтобы учиться, а затем в Англию, чтобы слушать лекции Уильяма Гарвея*; [Гарвей Уильям - выдающийся английский ученый-медик первой половины XVII в.] отец выучил французский, чтобы читать труды Паре*. [Паре Амбруаз - французский хирург XVI в.] Великие врачеватели отбрасывают в сторону "священные книги" Аристотеля и Галена. Они учатся, рассекая мертвые тела, рассекая живых животных! Они ведут наблюдения и таким образом обретают знания. Это и наш метод. Поэтому я и говорю - посмотрите внимательнее на это существо, вспомните, что оно совершило! Я утверждаю, что оно своими трюками довело Дебору до гибели. Оно погубило и Сюзанну.
Молчание.
- Значит, вы советуете изучить его получше. Вы велите мне отнестись к нему так, как отнесся бы врач. И покончить при этом с колдовством, заклинаниями и тому подобным.
- Да, для этого я сюда и приехал, - со вздохом подтвердил я.
- Вы приехали сюда ради чего-то другого, гораздо более важного и лучшего, - возразила она, одарив меня дьявольской и в то же время очаровательной улыбкой. - Ну же, будем друзьями. Выпейте со мной.
- Мне бы лучше сейчас отправиться спать. Она мило рассмеялась.
- Я тоже не прочь отдохнуть, но не сию минуту.
Она снова протянула мне бокал, и, чтобы не показаться невежливым, я принял его и выпил, мгновенно опьянев еще больше, чем прежде, словно в бутылке было адское зелье.
- Пожалуй, мне уже достаточно, - пробормотал я.
- Это же мое лучшее бордо, вы обязательно должны выпить еще. - Шарлотта опять наполнила мой бокал.
- Ладно.
Знал ли я тогда, Стефан, что должно произойти? Неужели даже в ту минуту, когда я поднес бокал к губам, я любовался ее сочными губками и изящными ручками?
- Милая красавица Шарлотта, - сказал я, - известно ли вам, как я люблю вас? Мы говорили о любви, но я не сказал...
- Знаю, знаю, - ласково прошептала она, поднимаясь и беря меня за руку. - Не расстраивайтесь так, Петир. Я все знаю.
- Взгляните вокруг! - Я попытался привлечь ее внимание к прекрасному зрелищу; огни внизу, казалось, танцевали на деревьях, словно светлячки, и сами деревья как будто ожили и наблюдали за нами, а ночное небо уходило в безбрежную высь, где сияли звезды и залитые лунным светом облака.
- Идем, дорогой, - сказала Шарлотта, увлекая меня за собой к лестнице.
Признаюсь, Стефан, ноги мои ослабли от вина, я спотыкался.
В это время послышалась тихая музыка, если ее можно так назвать, потому что зазвучали только африканские барабаны; им вторил какой-то странный печальный рожок. Его звук сначала мне понравился, но потом вызвал отвращение.
- Отпустите меня, Шарлотта, - взмолился я, а она продолжала тянуть меня к скалам. - Будет лучше, если я отправлюсь спать.
- Да, сейчас ты отдохнешь.
- Тогда, почему мы идем к скалам, дорогая? Вы хотите сбросить меня в море?
Шарлотта рассмеялась.
- Ты такой красавчик, несмотря на всю свою пристойность и голландские манеры! - Она танцевала передо мной, двигаясь быстро и грациозно на фоне темного блестящего моря, и ее волосы развевались на ветру.
Она была прекраснее даже, чем моя Дебора. Опустив взгляд, я, к своему удивлению, обнаружил, что в левой руке по-прежнему держу бокал. Шарлотта тут же наполнила его, а я, терзаемый жаждой, осушил содержимое залпом, как пьют эль.
Снова взяв меня под руку, она указала на крутую тропинку, проходившую в опасной близости от края пропасти, но я заметил в конце крышу, свет и, как мне показалось, выбеленную стену.
- Ты думаешь, я не благодарна тебе за все, что ты рассказал? прошептала она мне на ухо. - Напротив, очень благодарна, И жажду услышать новые подробности и о твоем отце-лекаре, и о других людях, чьи имена ты называл.
- Я могу поведать тебе многое, но не для того, чтобы полученными от меня сведениями ты воспользовалась во зло.
Нетвердо держась на ногах, я попытался разглядеть рабов, игравших на барабанах и рожке, - судя по звучанию инструментов, где-то совсем рядом Музыка эхом разносилась по скалам.
- О, значит, ты веришь в зло! - рассмеялась Шарлотта. - Ты веришь в ангелов и дьяволов и сам предпочел бы стать ангелом, как ангел Михаил, который низверг дьявола в ад. - Обняв меня одной рукой, дабы уберечь от падения, она тесно прижалась ко мне грудью и нежной щекой коснулась плеча.
- Мне не нравится эта музыка, - сказал я, - Зачем они так играют?
- Потому что это доставляет им радость. Плантаторы в здешних местах совсем не заботятся о развлечении своих рабов. А стоило бы. Они получали бы гораздо больше. Впрочем, мы, кажется, опять вернулись к наблюдениям. Идем же, впереди ждут несказанные удовольствия.
- Удовольствия? Но я не люблю удовольствия, - пробормотал я заплетающимся языком, чувствуя, как голова идет крутом. Музыка тем временем становилась все навязчивее.
- Ушам своим не верю! Как это ты не любишь удовольствия? - фыркнула Шарлотта- Как можно их не любить?