Глава 8
Белое золото
Теплой весной 1713 года посетители Лейпцигской пасхальной ярмарки замирали перед стендом Мейсенской фарфоровой мануфактуры польского короля. Разодетые в пух и прах аристократы, зажиточные купцы, дамы в подбитых бархатом накидках поверх пышных шелковых платьев здоровались, обменивались любезностями и принимались восторженно обсуждать выставленные диковины.
Модная публика привыкла к роскошным товарам — ими всегда славилась Лейпцигская ярмарка, — но даже на таком фоне изделия Мейсенской мануфактуры сразу притягивали взгляд. Ибо здесь представили нечто доселе невиданное: изящные чаши, хрупкие пиалы, тончайшие блюдца, затейливые тарелки, чайницы и курительные трубки — все из сверкающего белого фарфора, какого до того никто в Европе не делал.
Бережно приподнимая невесомые чашечки, посетители разглядывали их на просвет, восхищенно дивясь прозрачности материала, засматривались на кубки, обвитые натуралистическими листьями и цветами, с восторгом обсуждали блестящую глазурь. Все эти предметы стоили очень дорого, но искушенная публика отлично понимала, что в любой области искусства новизна ценится особенно высоко. Как-никак случай был воистину исторический: впервые в открытую продажу выставили настоящий европейский фарфор.
Лейпцигскую ярмарку не случайно выбрали для того, чтобы впервые явить миру саксонский фарфор: она притягивала к себе весь цвет тогдашнего общества. Ее посетители — беспечные отпрыски королевских семейств, богатые аристократы и зажиточные купцы — стекались сюда за модной мебелью, стеклом, изделиями из металла, керамикой, тканями и многим другим. Леди Мэри Уортли Монтегю описывала Лейпцигскую ярмарку как «одну из самых значительных в Германии, место скопления знати и купцов». Сама она покупала там «ливреи для пажей, золото для себя и все такое прочее».
На прошлых ярмарках публика могла видеть немногочисленные изделия белого фарфора, выставленные рядом с красной керамикой. Увы, эти образцы только дразнили взгляд: они не продавались. Теперь посетители могли не только любоваться белым фарфором, но и покупать его. Могли принести домой набор сверкающих пиал и попивать чай, радуясь мысли, что эта красота изготовлена в Саксонии, на фабрике, принадлежащей самому блистательному из европейских монархов. То, что продукция мануфактуры осенена именем короля, многократно усиливало ее притягательность в глазах модников и франтов. Неудивительно, что покупатели не устояли перед таким соблазном и, к радости Бёттгера, заказы на «белое золото» полились рекой.
Успех на Лейпцигской ярмарке 1713-го дался Бёттгеру нелегко. В 1711-м, всего через год с небольшим после открытия мануфактуры, ее плачевное финансовое состояние заставило короля собрать очередную комиссию. Бёттгера вызвали и потребовали объяснить, почему завод приносит только убытки. Комиссия была настроена весьма сурово. Бёттгера утешало лишь, что среди инквизиторов он видел дружеские лица безукоризненно честного смотрителя фабрики Иоганна Мельхиора Штейнбрюка и доктора Бартоломея, чья поддержка уже столько раз его выручала.
Бёттгер, не сробев, твердо выступил в свою защиту. По его словам, главная беда мануфактуры заключалась в недостаточном финансировании со стороны короля, который с такой помпой открыл ее двенадцать месяцев назад. Невозможно наладить серьезный выпуск продукции, пока не выстроена обещанная печь, а ее нельзя выстроить, пока нет денег. Кроме того, печь нельзя топить, если нет дров, а их поставляют нерегулярно и по чудовищно завышенной цене. И это еще не все: для успешного производства белого фарфора необходимо сырье, в первую очередь каолин. Глина из Кольдица оказалась очень ненадежна, и Бёттгер убедил Штейнбрюка заключить с Гансом Шнорром контракт на поставку глины из Ауэ, которая была гораздо чище и лучше показала себя при пробном обжиге. И какие могут быть прибыли, продолжал Бёттгер, если королевские заказы, истощающие все силы фабрики, не оплачиваются? Коль скоро на жалованье работникам и закупку сырья нет средств, завод не стоило и открывать.
Король должен пообещать, что впредь деньги за готовые заказы, а также на закупку сырья и выплату жалованья будут поступать бесперебойно. Кроме того, нужны вложения в развитие фабрики. И наконец, сказал Бёттгер, крайне важно, чтобы он сам, как первооткрыватель формулы и управляющий мануфактурой, распоряжался всем напрямую, а не через Немица и его присных, которые все указания переиначивают по-своему. Нынешняя система порочна и ведет фабрику к неизбежному краху.