— Мое имя Мейси Доббс. Прежде всего, прошу, примите мои соболезнования в связи с вашей утратой.
— Что все это значит?
— Мистер Фишер, я частный детектив и могу говорить с вами обстоятельно только при встрече. В настоящее время я работаю над делом, которое может быть связано с вашей покойной супругой. Скажите, мы могли бы с вами встретиться сегодня?
— Вы работаете на полицию?
— Нет.
— Что ж, вы разбудили мое любопытство. Однако полиция не сводит с меня глаз, и я пока не имею права покидать Лондон. Где и когда вы хотите встретиться?
— Скажем… — Мейси бросила взгляд на часы. — Через час. На набережной Виктории, под обелиском Игла Клеопатры. Я буду в темно-синем пальто и голубой шляпке. И кстати, я ношу очки, мистер Фишер.
— До встречи через час, мисс Доббс.
— Благодарю вас, мистер Фишер.
— Снова наденете фальшивые, мисс?
Открыв верхний ящик стола, Мейси достала оловянный футляр, вынула очки в черепаховой оправе и надела.
— Да, Билли. Я всегда считала, что небольшие перемены внешности могут пойти на пользу. Если полицейские будут следить за Фишером и сделают мое описание, то наверняка обратят внимание на очки. А Стрэттон знает, что я их не ношу.
— Вы уверены, что Фишер не опасен? В смысле смотрите, как погода поменялась. Вряд ли на набережной будет много прохожих. Он просто толкнет вас в воду — и Дело с концом! В итоге он может быть…
— Убийцей? Не волнуйся, Билли. Работай дальше над картой дела. Вот мои записи за последние дни. — Мейси потянулась в карман пальто. — Поеду на метро. Вернусь к Двенадцати.
— Ладно, мисс.
Мейси отправилась пешком к станции метро на Уоррен-стрит. По дороге она размышляла о том, что возможность побыть немного наедине с собой и поручение занести новые подробности в карту дела помогут Билли успокоиться и смириться с тем, что его тайна раскрыта. И хотя ее помощник наверняка был встревожен и напуган, он все же избавился от бремени вины, которое на себя взвалил.
У входа в метро Мейси коротко помахала Джеку Баркеру, продавцу газет. Она поехала по Северной линии до станции Чаринг-Кросс. Когда вышла на улицу и направилась к набережной, вокруг стало сыро и холодно. Морось, скорее походившая на туман, чем на дождь, окрасила день в мрачные тона, а некоторые прохожие шли с раскрытыми зонтами. Подняв воротник, Мейси торопливо протерла очки платком и свернула влево на набережную. Ноги скользили по влажным плиткам мостовой, а рядом катились грязно-серые волны Темзы. Река пахла дымом и гниющим мусором, прибитым к берегу.
Мейси добралась до места встречи к десяти часам: после телефонного разговора с Фишером прошло ровно сорок пять МИНУТ.
— Мисс Доббс?
Мейси резко повернулась. Перед ней стоял широкоплечий, крепко сбитый высокий мужчина, явно не страдавший от избыточного веса. Он был в черных брюках, светло-коричневом макинтоше и коричневой шляпе с бежевой лентой. Под макинтошем она заметила рубашку без галстука и шерстяной пуловер. Черты его лица скрадывала тень зонтика.
— Да. Мистер Фишер?
Магнус Фишер слегка наклонил зонт и кивнул.
— Куда направимся? Едва ли сегодня стоит сидеть на лавочке, глядя на старую замызганную реку, правда?
— Давайте прогуляемся до станции «Темпль», мистер Фишер. По дороге и поговорим. За вами следили?
Магнус Фишер оглянулся. Они были одни.
— Нет. Я выскользнул через служебный вход и пришел сюда по Вильерс-стрит. Полиция знает, где я и что всегда возвращаюсь назад. Словно мы играем в кошки-мышки. — Он повернулся к Мейси. — К чему эта встреча?
Деловито и в то же время осторожно Мейси зашагала вперед.
— Я расследую дело о пропавшей женщине по поручению ее семьи. И предполагаю, что она дружила с вашей женой.
— Чем я могу помочь? Большую часть жизни я провел за границей и потому почти ни с кем из ее друзей не знаком.
— Я могу рассчитывать на конфиденциальность нашей беседы, мистер Фишер?
— Конечно, — ответил он, пожав плечами. — По крайней мере отвлекусь от мыслей о том, какое дело мне шьет полиция.
— Вы знакомы с Шарлоттой Уэйт?
Фишер рассмеялся.
— A-а, дочка Уэйта. Да, я знал Шарлотту много лет назад, и да, она поддерживала отношения с Лидией.
— Когда и где вы встречались в последний раз?
— Перед самой войной я был в Швейцарии, занимался альпинизмом с приятелями. А Лидия и Шарлотта, дочки нуворишей, бывших бедняков, учились тогда в одном второсортном пансионе для благородных девиц. Мы познакомились на каком-то светском рауте, где выступали певцы-йодлеры.[8]
8
Йодль — особая манера пения без слов с характерным быстрым переключением голосовых регистров.