Повесив трубку, она вернулась к столу у окна, взяла карандаш и постучала им по бумаге.
— Ну что, хорошие новости, а, мисс?
— Полагаю, можно и так сказать.
— Что-нибудь случилось?
Мейси повернулась к Билли.
— Ничего не случилось.
— Уф-ф. Держу пари, некоторым теперь жить станет Легче, правда, мисс?
— Возможно, Билли.
— И кого же взяли? Мы его знаем?
— Они только что арестовали в отеле Магнуса Фишера Я виделась с ним чуть больше часа назад. Стрэттон не имел права разглашать подробности. И кстати, Билли никому ни слова: пресса еще не в курсе. Инспектор сказал, что есть свидетель, видевший, как Фишер входил в дом на Чейн-мьюз в вечер убийства, а также доказательства связи с Филиппой Седжвик.
Сжав кулаки, Мейси прижала костяшки к губам.
— Ну дела! Надо же! — Помощник заметил, что она нахмурила лоб. — Вы как будто повздорили со стариной Стрэттоном?
— Я бы так не сказала, Билли. Но я изо всех сил пыталась его предостеречь.
— Его? Зачем?
Мейси пристально посмотрела на Билли, буравя несообразительного помощника взглядом темно-голубых глаз.
— Затем, Билли, что, по-моему, инспектор Стрэттон арестовал невиновного.
Глава четырнадцатая
Мейси шла по Шарлотт-стрит в заведение Шмидта.
День снова выдался переменчивый и ветреный, и потому поверх нового черного платья она накинула макинтош. Утром Мейси трижды переоделась, готовясь не только к обеду с инспектором Стрэттоном, но и к встрече с Джозефом Уэйтом в полдень. Одеваясь, она не раз ощущала дрожь в коленях и холодок в животе, списывая все на волнение. Хотя Мейси с нетерпением ждала встречи со Стрэттоном, ее разочаровала категоричность, с которой он поспешил закрыть дело. Она чувствовала, что инспектор совершил ужасную ошибку. Дважды перед выходов из дома у нее случился короткий приступ головокружения. Неужели тоже от волнения?
Мейси шагала по серым плиткам мостовой, а в ее теле как будто перетекал огонь. Она почувствовала, что теряет сознание, и тут же свернула на боковую улочку и прислонилась к кирпичной стене. Закрыла глаза и стала глубоко дышать, надеясь, что никто не станет приставать к ней с вопросами и предлагать помощь. «Меня как будто всю перетряхнуло», — подумала она.
Мейси открыла глаза и глубоко вдохнула. В тот момент ей казалось, будто все вокруг переменилось, хотя и оставалось прежним. Пытаясь сфокусироваться, она словно рассматривала криво повешенную картину и никак не могла разглядеть. Немного вверх… нет, вниз… левее… нет, это слишком, чуть правее… И пока Мейси вглядывалась в картину, та изменилась, и она увидела дом конюха в Челстоуне. И вдруг он пропал.
Придя в себя, Мейси отошла от стены и уперлась в нее рукой. Удостоверившись, что владеет собой, она медленно побрела по Шарлотт-стрит. Мейси отмахнулась от мысли остановиться и передохнуть, убеждая себя, что поступила правильно, отказавшись от завтрака. Фрэнки Доббс уж точно нашел бы что сказать! «Завтрак, девочка моя, главнее всех. Знаешь, как говорят: завтрак съешь сам, обед раздели с другом, ужин отдай врагу. Вот что нужно, чтобы сохранить здоровье». Но, увидев в отдалении инспектора, ожидавшего у дверей ресторана, Мейси решила после обеда позвонить в Челстоун. Может, жеребенок уже родился. А может…
Мейси вонзила вилку в толстую немецкую сосиску, которую подали с картошкой и капустой.
— Мисс Доббс, я рад, что сегодня хотя бы на час окажусь подальше от Скотленд-Ярда, — заговорил Стрэттон. — Поскольку новость об аресте уже опубликовали в газетах, на нас обрушился целый град звонков. Конечно, сложить недостающие части головоломки я доверил Колдуэллу.
Мейси сидела, сжимая вилку и нож, но не могла проглотить ни куска.
— Инспектор Стрэттон, по-моему, вы… ошибаетесь насчет… сержанта Колдуэлла.
Стрэттон откинулся на стуле.
— Мисс Доббс, я знаю, что вы кое-что смыслите в нашем деле.
— Благодарю, инспектор. Просто… — Мейси опустила вилку и нож на тарелку. — Полагаю, вы поспешили с выводами.
Стрэттон подтянул галстук.
— Послушайте, если у вас есть доказательства, о которых мне неизвестно…
Мейси вспомнила белый льняной платок и задалась вопросом, применим ли термин «доказательство» к завернутым в него находкам. Доказательство чего? Мнение о Фишере она составила на основе единственной беседы, а о Филиппе Седжвик — со слов ее мужа, тогда как обвинения полиции против Фишера основывались на конкретных фактах.
— Нет, инспектор. Ничего существенного.