— Да. Хотя мистер Уэйт настоял на том, чтобы моя работа окончилась ее возвращением.
— И когда это случится?
— Завтра утром я встречаюсь с Билли в конторе. И мы втроем едем в Далидж в кебе.
— Но у тебя есть и другой план, правда, Мейси?
— Да. Есть.
Мейси слышала, как Морис выбил курительную трубку, как зашуршала пачка табака «Олд Холборн». Закрыв глаза, она представила: ее наставник приготовил трубку, набил табаком и, чиркнув спичкой, прикурил, втягивая ароматный дым. Мейси глубоко вздохнула, ощущая его благоухание. На минуту она вновь превратилась в девчонку, сидящую за столом в библиотеке на Эбери-плейс и вслух читающую конспекты, а рядом с трубкой в правой руке туда-сюда расхаживал ее учитель и вдруг, указав на нее, громко спрашивал: «Скажи, на каких доказательствах основаны твои выводы?»
— Что еще ты хотела сказать? И чем, позволь спросить, занята полиция? — поинтересовался Морис.
— Шарлотта созналась, что тоже провоцировала работников отца пойти на войну, в том числе своего старшего брата Джо. Джозеф Уэйт в нем души не чаял.
Глубоко вздохнув, Мейси пересказала Морису историю, сначала услышанную из уст складского клерка, а потом от самой Шарлотты.
— Она считает себя виновной в преступлении.
— Полагаю, по-твоему, она не способна на убийство.
— Я уверена, что она никого не убивала, хотя может стать следующей жертвой.
— А как же мужчина, арестованный по подозрению в убийстве?
— По-моему, он тоже невиновен. Может, он не самый порядочный человек, но… Розамунду, Филиппу и Лидию не убивал.
— Стрэттон всегда казался мне честным полицейским. К твоим протестам он не прислушался?
Уже не в первый раз за время разговора Мейси испытала чувство единения со своим наставником, ощущение интеллектуальной близости, которое не могли нарушить даже его расспросы.
— Инспектор Стрэттон поддался своим предубеждениям. Его жена умерла при родах, и он остался с сыном на руках. Душевный разлад затуманил его разум. А обвиненный в убийстве Магнус Фишер — человек неприятный, который к тому же обманывал женщин. Более того, он сам признает, что женился на Лидии ради денег.
— А, понятно.
— Я несколько раз пыталась высказать инспектору свои подозрения, но все без толку. Стрэттон просто отказывается верить в невиновность Фишера, пока я не преподнесу ему настоящего убийцу на блюдечке.
— Да, действительно. — Морис глубоко затянулся трубкой. — И ты собираешься заманить убийцу в ловушку?
— Да. — Мейси кивнула.
Морис снова заговорил:
— Мейси, расскажи еще раз об орудии преступления.
— Сэр Бернард Спилсбери заключил, что жертв травили, как установил Катберт, морфином. В двух случаях после наступления смерти их жестоко искололи.
— Чем?
— Штыком винтовки «ли-энфилд».
Морис кивнул.
— После смерти жертв убийца дал волю ярости.
— Да.
— Любопытно.
— Гнев, боль, душевные муки… одиночество, — сказала Мейси. — Здесь возможен целый коктейль мотивов.
— Шарлотта права, Мейси. Убить мог любой из нескольких сотен людей.
— Любой мог жаждать мести, но не всякий стал бы мстить таким образом. Убийца — измученный человек, страдающий изо дня в день. Его боль не утихает ни на минуту. И однажды он узнал, что свершенное правосудие не в силах унять боль утраты. Он вовсе не из числа скорбящих родственников, Морис. Нет, это кто-то особенный.
Морис кивнул.
— И ты знаешь, кто это, не так ли?
— Да. Думаю, да.
— Прими все меры предосторожности, Мейси.
— Конечно.
— Хорошо.
На минуту воцарилось молчание, а потом Морис тихо произнес:
— Не поддавайся состраданию, Мейси. Не позволяй себя обмануть. Не позволяй жалости владеть тобой. Знаю, убийцу нужно остановить, ведь он может стремиться унять свою боль, отомстив Шарлотте. И он продолжит убивать. Нам с тобой не раз угрожала опасность, Мейси. Помни все, чему научилась. А теперь — действуй. Тебе нужно подготовиться. Завтра предстоит тяжелый день.
Мейси кивнула.
— Я свяжусь с тобой, когда все закончится, Морис.
Прежде чем лечь спать, Мейси снова надела пальто и шляпу и выскользнула из дома. Она вспомнила совет наставника, полученный во время работы над их первым делом: «Прогулка в незнакомой местности, которую мы не привыкли видеть ежедневно, побуждает нас действовать раскованнее и смотреть на собственные выводы под новым углом. Чтобы расшевелить ум, Мейси, нужно шевелиться самой». Гуляя по тихим ночным улицам Белгравии, она поняла, что в последней фразе Морис сделал одно предположение, и причем совершенно ошибочное.