Андрейченко посветил вперед фонариком: оргия сбилась в бестолковую кучу, колыхаясь безвольно телами.
— Так они не-на-сто-ящие?! — разочарованно протянул Витек.
— Еще какие стоящие! — крикнула Лиля. — Гляди, Гюго, такого ты нигде не увидишь!
На другом краю оргии возник Колумб. Несколько секунд он воинственно потрясал над головой длинной палкой, затем метнул ее в самую гущу плавучих любовников. Один из них, кажется женщина, в тот же миг поднялась из воды. Копье застряло в ее пышной груди. Несколько человек, до этой минуты куривших «травку» и скромно жавшихся под стенкой, вразнобой метнули свои копья, остальные зрители накинулись на неподвижных любовников и длинными ножами стали наносить им удары. Убиенные, ощетинившись кто древком копья, кто рукояткой ножа, вставали из воды. Вдруг кто-то истошно заорал и бросился навстречу Андрейченко. Из левого бока мужчины торчал нож и хлестала черная кровь. В трех метрах от Андрейченко человек рухнул в воду.
— Так они все-таки настоящие?! — ничего не понимая, совершенно ошалев от увиденного, Андрейченко схватил в охапку Лилю и бросился в сторону лестницы. Маленькими, твердыми, как лобок, кулачками Лилька что есть силы дубасила Витька по голове: — Крейзи, это же перформанс!
Нос к носу Андрейченко столкнулся с Колумбом. С него спал «фартук», и он был вынужден телепать серым в подземных сумерках членом. Колумб схватил Витька за локоть и потянул в обратную сторону: — Назад, Гюго! Там менты! Кто-то выдал нас!
Настоящие люди бросились врассыпную, милиционеры, громко матерясь и тяжело шлепая по темной воде, хватали перформанов и волокли их к лестнице. Спустившись на три ступеньки, на лестнице стояла баба в неряшливом халате и грозно подзадоривала ментов: — Наддай им, Степаныч, наддай этим грязным сатанистам!
Андрейченко, чувствовавший себя ужасно обманутым и потому свирепый и злой, приготовился дать ментам отпор, но Лилька вдруг кошкой прыгнула ему на шею и повалила между двумя искусственными прелюбодеями.
— Замри! — влажно прошептала она и обвила торс Витька длинными тонкими ногами. Милиционер посветил на них и пожаловался приятелю: — Слышь, Микола, якшо моя жинка была б такой же гарной, как эта резиновая лялька, я бы трахал ее и среди этого говна…
— Тьфу, чему позавидовал! Какой-то тощей кукле! А будешь на свою жинку переть, я у тебя ее враз отобью!
Менты, еще минуту пошарив по воде и стенам фонариками, повернули к люку. Скоро гулко легла на него чугунная крышка и в коллекторе воцарилась кромешная мгла.
— Гюго, ты не спишь? — нежно рассмеялась Лиля. — Вставай, у меня сегодня в два часа экзамен по химии.
— По химии? Да неужели! — даже не стараясь сдержать нежданно накатившейся радости, загоготал Витек. Подхватившись и легко подхватив Лильку, больше не боясь ее хрупкого девичьего тела, он весело увлек ее в жидкий мрак туннеля. В противоположную сторону от люка…
2
Лилька, накрашенная по-взрослому, давилась от смеха и пускала пузыри в миндальный коктейль. Брызги орошали скатерть цвета расплавленного свинца.
Титры: «Тот же день, два часа пополудни, бар „Буль-дог“».
— Ну и фантазеры мы с тобой! — она откинулась на спинку стула. Вдруг пытливо глянула на Андрейченко. — Гюго, а ты вправду боишься таких зеленых, как я?
Витек истязал себя, кушая водку глотками, и оправдывался больше перед самим собой:
— Мне тридцать пять, я не «новый русский», и мне непонятно, чем хорош Борхес…
— Какой же ты дурачок, Гюго… Ты — открытое мною… Слышишь, открытое только одною мною — хорошо забытое старое.
— А как же жена?
Лиля равнодушно пожала плечами: — Наверное, она открыла в тебе кого-то иного. Но уверена, это был не Гюго!
Голос: «Лиля свободно переводила с английского Набокова и говорила: „Ностальгия по работящему мужчине у меня от мамы“. Она хотела выглядеть самостоятельной и искала встречи с Андрейченко в местах людных и не очень, но, главное — имеющих хоть какое-то отношение к искусству».
— Ты здорово придумала про этих трахающихся… прости, за-ни-ма-ю-щих-ся сексом кукол. Но как они могли вставать из воды, если в них втыкали копья?
— Очень просто. Гюго, ты же технарь! — Лиля укоризненно посмотрела на Витька. — Часть воздуха, выйдя из отверстия, пробитого копьем или ножом, смещала центр тяжести вниз.