Через несколько минут она пристала к кораблю…
— Вы ли это, сеньор дон Маркос? — спросил моряк, появившись на шканцах.
— Да, сеньор капитан, — ответил контрабандист. И, ухватившись за трап, который ему подали, он поднялся на борт, а за ним поднялись дон Альбино и большая часть его экипажа.
Глава VI
«Целомудренная Сусанна»
Судно, к которому так смело подошли контрабандисты, был бриг в девяносто тонн, чрезвычайно изящный, очень легкий и, должно быть, прекрасный на ходу; он был содержим в совершенной опрятности и выглядел как игрушка.
Хотя этот бриг и был коммерческим судном, но на нем были две коронады на носу и четыре медные каменнометницы на корме, что придавало ему воинственный и приятный вид.
Капитан, загоревший толстяк с умным выражением лица и серыми прехитрыми и плутоватыми глазами, принял дона Маркоса с выражением самой искренней дружбы и, пожав ему несколько раз руку, увел в свою каюту.
Дон Альбино по знаку, сделанному ему контрабандистом, последовал за ним в каюту капитана.
Когда за ними затворилась дверь, дон Маркос сказал:
— Капитан Гишар, позвольте мне представить вам сеньора дон Альбино, одного из лучших моих друзей.
— Я очень рад, — весело ответил капитан. — Теперь же, господа, садитесь и позвольте мне предложить вам по стакану старой французской водки, которую мы разопьем, беседуя.
— Я с удовольствием принимаю ваше предложение, капитан, — сказал дон Маркос, — я давно уже знаю вашу водку и чем более ее пью, тем более она мне нравится.
— Право, вы прекрасно выразились, — сказал капитан, ставя на стол бутылку и три стакана, которые он тотчас же и наполнил.
— За ваше здоровье, господа! — добавил он.
Они чокнулись и выпили. Капитан Гишар был старый морской волк, который в продолжение двадцати лет обошел все берега Тихого океана, ловко занимаясь контрабандной торговлей; его бриг «Целомудренная Сусанна» был известен во всех портах от Вальпараизо до Сан-Франциско, где он был грозою для таможенных и всех агентов фиска различных прибрежных республик.
Его капитан прославился как контрабандист и слыл пиратом. С первой встречи легко можно было узнать по его южному резкому произношению, когда он объяснялся на своем родном языке, что капитан Гишар был марселец старинного закала; кутила, хитрый, храбрый до дерзости, он говорил легко на всех наречиях пяти частей света; наконец, он пользовался прекрасной репутацией у своих многочисленных знакомых и умел выйти сухим из воды в самых опасных и деликатных обстоятельствах. Поэтому купцы, прибегавшие к нему, почитали его бесценным помощником в тех случаях, в которых они доверяли его честности товары значительной ценности.
— Что слышно нового на берегу? — спросил капитан, поставив свой стакан на стол и с удовольствием прищелкнув языком…
— Право, не много; что может доходить до нас? — ответил дон Маркос.
— Это правда, вы совершенно отказались от света. Ба! Ведь говорят же, что тот счастлив, кто ничего не знает.
— За ваше здоровье!..
— И за ваше! Свезены ли ваши товары?
— Пардье! Уже более двух часов как они на условленном месте, под охраной пятнадцати человек моих матросов. Я только ожидаю их возвращения, чтобы отправиться далее. Со вчерашнего дня я лавирую у этого мыса и клянусь вам, что сильно соскучился.
— Я понимаю это.
— Кроме проклятого кордонназо, который настиг меня около захода солнца и который чуть было не прибил меня к берегу.
— Да, буря была сильная, но теперь она стихла: вы можете на рассвете отправиться.
— Я надеюсь. Вы не пьете: за ваше здоровье!
— И за ваше! Скоро ли, капитан, мы увидимся здесь опять?
— Может быть, — сказал он с лукавой улыбкой, — скоро будет заработок в здешних водах для честных людей, знающих свое дело.
— Что это значит?
— Я знаю, что, — сказал он таинственно, — вы увидите…
В это время дверь каюты отворилась и в нее вошел офицер.
— А, вот и вы, господин Гурсо, — сказал капитан, — ну что, как идут наши дела?
— Да, капитан, на корабле все готово, но эти проклятые слитки тяжелы и их трудно уложить.
— Не хотите ли вы выпить стакан?
— От этого нельзя отказываться, капитан; меня дьявольски мучит жажда, у меня в горле пересохло, как от северо-западного ветра.
— Гм! Оно у вас почти всегда так бывает, господин Гурсо… За ваше здоровье!
— И за ваше взаимно, капитан и общество, — ответил почтенный моряк, одним залпом проглатывая полный стакан.
— Не желаете ли вы чего-нибудь сказать мне?
— Да, капитан, — ответил он, поглаживая рукой усы. — На W. 1/4 S.W. показался корабль.
— Да? И что это за корабль?
— Бриг. Его маневры кажутся подозрительными; можно подумать, что он держит на нас.
— Оставьте, море для всех, это широкий Божий путь; только наблюдайте за ним и ежели он слишком близко подойдет, дайте мне знать.
Господин Гурсо поклонился и вышел.
— Гм! — произнес капитан. — Бриг в виду в это время года; что вы о нем думаете, дон Маркос?
— А вы, капитан?
— Пардье, это мне кажется подозрительным; не «Искупление» ли это?
— Вы прямо угадали, капитан Гишар.
— Гадкое дело! — воскликнул капитан, ругнувши испанским провансальским языком, которым он говорил в настоящее время. — Уверены ли вы в этом?
— Вполне; я наблюдаю за ним со вчерашнего вечера.
— Ага, так это «Искупление», — продолжал он, потирая руки, — все ли им командует капитан Ортега?
— Ежели только правительство не заблагорассудило сменить его в продолжение последних двух суток. Без всякого сомнения, что этим бригом командует он.
— Эх! — произнес странным акцентом капитан. — Мне хотелось бы переведаться с капитаном Ортега; мне нужно свести с ним старый счет, и вам также, дон Маркос, ежели я не ошибаюсь?
— Это правда, — ответил глухим голосом контрабандист.
— Ну, это пахнет экспедицией!
— Мы проданы дону Ремиго Валдецу.
— Моему старинному другу, управляющему таможней, — сказал весело капитан, — хорошо же, мы посмотрим.
— Не думаете ли вы вступить с ним в бой?
— Да! А неужели вы полагаете, что я дозволю зашвартовать себя?
— Я этого не говорю; но вы могли бы уйти, на «Искуплении» восемь коронад и прицельная пушка на носу.
— Ну что это для меня? — ответил капитан, пожимая плечами. — У «Целомудренной Сусанны» есть клюв и когти, дон Маркос, и да хранит нас Бог! Ежели нас атакуют, мы станем защищаться; к черту гвадалупцев[3]; говорю это не в обиду вам, и за ваше здоровье, также за здоровье вашего друга, дон Маркос.
Стаканы вновь были выпиты и налиты для последнего тоста; потом капитан и его гости вышли из каюты.
Начинало уже рассветать; на темном небе потухали одна за другой звездочки, на горизонте показывалась уже беловатая полоса, предвещавшая рассвет; на далекой полосе голубых волн ярко-красный отблеск, предвозвестник солнечного восхода, предвещал, что это светило вскоре появится и согреет природу своими живительными и величественными лучами.
В это время сквозь густое облако тумана, которое скрывало его, стал мало-помалу показываться легкий бриг, и наконец он появился на расстоянии не более четырех узлов с наветренной стороны от «Целомудренной Сусанны».
Это был прекрасный корабль, легкий и быстрый на ходу, с красивым и стройным кузовом, с высокими мачтами, кокетливо наклоненными к корме; его оснастка была в прекрасном порядке и хорошо осмолена, его паруса были хорошо зарифлены, к тому же грозные жерла восьми небольших коронад, которые выглядывали с правого и с левого борта, и длинная восемнадцатифунтовая пушка, стоявшая в носу, означали даже и тогда, когда на большой мачте не висело сигнального фонаря, что это судно было крейсерское, назначенное для наблюдения берегов.