И опять пошла к консьержке.
Ничего нового она не узнала. Но один факт поразил ее. Хуан Пабло Касаль съехал с квартиры внезапно, не оставив ни нового адреса, ни указания, как его можно найти. Просто сложил в один прекрасный день вещи, и через два часа квартира опустела. Хуан Пабло предупредил, что за почтой будет приходить сам раз в месяц.
— Только он, сеньорита, приходил всего один раз.
Мириам не знала, что делать; бессонными ночами она бродила по квартире, разыскивая Хуана Пабло или, вернее, надеясь услышать стук его пишущей машинки, но напрасно. Как-то раз ее пригласили на вечеринку, которую устраивал по случаю дня рождения один из ее коллег. Мириам тосковала, ни в кино, ни читать не хотелось. И она решила, что в гостях развеется.
На вечеринку приехала уже в одиннадцатом часу, веселье было в разгаре: музыка, разговоры, звон бокалов, шум голосов. Приятель встретил ее с преувеличенной сердечностью и повел сквозь толпу гостей: знакомьтесь, такой-то, а это такой-то, ее зовут Мириам, очень приятно, рад познакомиться.
Мириам переходила от одного кружка к другому, пока взгляд ее вдруг не наткнулся на хорошо знакомое лицо, особенно заметное среди чужих лиц. Она машинально улыбнулась, однако ей никак не ответили. Удивившись, она стала припоминать, где видела прежде этого человека, лицо которого было так знакомо: в школе, на предыдущей работе… Вспомнила! Внезапно, по какой-то ассоциации: это он являлся в ее квартире, это он Хуан Пабло Касаль, странно только, что теперь, при таком стечении народа, при ярком свете… С опаской — ведь он снова мог оказаться лишь видением — она подошла к мужчине.
— Привет.
— Здравствуйте, — ответил он в некотором замешательстве.
— Вы узнаете меня?
— Простите, но кажется, нет.
Мириам была разочарована и не скрывала этого.
Вокруг кипело веселье.
— Подумать только, — сказала Мириам, немного овладев собой, — а я, напротив, довольно хорошо вас знаю. Вас зовут Хуан Пабло Касаль, вы писатель, жили на Минотауро, в четвертой квартире дома номер пятьсот девять. Разве не так?
Мужчина с изумлением смотрел на нее. Почему вдруг эта женщина, которую он никогда не видел — а память у него была хорошая, — знала так много о нем?
— Так, но я должен извиниться: я… впервые вас вижу.
Мириам улыбнулась. Он был прав, и она почувствовала себя неловко. Чтобы спасти положение, сказала:
— Да будет вам известно, что я ученица Шерлока Холмса; и мне довольно взглянуть на человека, как я уже знаю о нем все.
Мириам видела Хуана Пабло за работой, видела, как он читает, знала его вкусы, его пристрастия в живописи, и она не стеснялась его и могла шутить.
— Давайте отойдем в сторонку, там и поболтаем. — И Хуан Пабло увлек ее.
— Хотите услышать, как все было?
— Естественно.
— Обещайте, что не станете смеяться.
— Обещаю.
И, отойдя как можно дальше от шумного сборища, в конец зала, они разговорились. Хуан Пабло был изумлен. Он улыбался и всматривался в лицо Мириам, ища насмешку, после того как она в подробностях рассказала о его явлении.
Наконец он заметил, что история эта совершенно прелестна, просто чудо, и что она могла бы послужить сюжетом замечательного фантастического рассказа.
— Оно и понятно, я жил там долго, почти пять лет, но должен предупредить, что я не верю ни в эманации, ни в флюиды, которые тело якобы оставляет в определенном месте, не верю я и в призраков, я закоренелый материалист. Зато верю в силу искусства и в волшебство любви. Вы только подумайте, в детстве я твердо был убежден, что кентервильское привидение существовало на самом деле и что оно смогло обрести покой благодаря одной молоденькой девушке, нежной и красивой.
— Но теперь вам придется переменить ваши убеждения и поверить во все, что я вам рассказала. Клянусь, что именно так я увидела вас, узнала о вашем существовании и о том, что вы пишете. И все было не менее реально, чем то, что мы с вами находимся сейчас здесь, на этой вечеринке. Вот только я никак не могла понять, почему вы исчезаете, так и не ответив мне, не обратив на меня внимания. Вы были с головой погружены в свое писательское дело.
— Ну и глупо сосредоточиваться, хотя бы и на литературе, когда с тобой говорит такая красивая женщина. Что ж, надо выпить за чудо, за то, что в некой квартире на одной из улиц района Минотауро я оставил эманацию своей личности, а может, и свою тень. Хотя нет, тень здесь, поглядите-ка, она припала к туфлям.
Посмеялись.
— А я думала, вы серьезный, никогда не смеетесь, — сказала Мириам.
— Это дух мой серьезен, а сам я насмешник и весельчак. И я настаиваю на том, что именно благодаря этому сверхъестественному явлению, или как еще оно там называется, я получил возможность с вами познакомиться. Пойдемте выпьем чего-нибудь.
Они выпили. Потом выпили еще и танцевали, совсем позабыв об окружающих. Щека к щеке, охваченные одним и тем же волнением. Они перешли на «ты» и говорили о своих вкусах, о своих интересах. Мириам была счастлива, что пошла на вечеринку. Хуан Пабло, сжимая в объятиях такую изысканную, такую красивую женщину, считал, что ему повезло.
Пробило два, Мириам огляделась вокруг: гостей оставалось совсем мало.
— Уже поздно, наверное. Пора уходить.
— Позволь проводить тебя.
— Я на машине.
— А я нет, но все равно хочу тебя проводить. Доеду до моей-бывтпей-твоей-нынешней квартиры, а там покину тебя, я живу неподалеку.
— По-моему, это будет замечательно.
В машине Мириам спросила, почему он не брал свою почту.
— Сам не знаю, может, некогда было, может, лень, не знаю.
— А ты не ждешь никакого важного письма?
— По-моему, нет.
— Представь, — с некоторой неловкостью проговорила Мириам, — я вскрыла одно из твоих писем. Оно было из Гаваны, от женщины по имени Лилия Мюрат.
— Это неважно, зато у меня будет предлог прийти за ним и увидеть тебя.
Мириам остановила машину.
— Тебе предлоги не нужны… Если хочешь, можешь зайти сейчас и взять его…
Хуан Пабло поцеловал ее, поцелуй был долгий, потом стало тихо. Наконец молодая женщина услышала голос своего нового друга:
— Да, я хочу зайти к тебе.
Пока они ехали, Хуан Пабло объяснял, почему он сменил квартиру, рассказывал, как замучился, пакуя книги, и спросил про соседку.
— В квартире над тобой. Очень привлекательная. У нее маленькая девочка. Раз в год появлялся муж, приходил колотить ее, чтоб не изменяла.
— По-моему, она уже не живет в нашем доме.
Когда они добрались, Мириам открыла дверь и пропустила Хуана Пабло вперед.
— Как все переменилось!
— Знаю. Вот здесь стоял большой книжный шкаф, на этом месте — пишущая машинка, на той стене, если не ошибаюсь, висели репродукции Магритта, Ремедиос Варо, Брейгеля, а ковер был зеленый.
— Невозможно поверить! На самом деле невозможно поверить! Ведь все так и было, когда я жил здесь.
Мириам достала виски, налила понемногу в стаканы, они сели и проговорили до утра о литературе, о кино, о странах, в которых бывали, о музыке, о живописи. Иногда один из них вдруг упоминал об удивительном появлении Хуана Пабло, но они тут же возвращались к общим темам, которые обоим казались сегодня чудесными.
Когда солнечный свет проник в окна, затмив электрический, Мириам без ложного смущения или пошлостей самым естественным тоном предложила ему поспать. Хуан Пабло согласился и в шутку распахнул дверцы стенного шкафа, якобы надеясь найти там свою пижаму.