Девушка склонилась перед Оливье, он запечатлел на ее лбу отеческий поцелуй и уже совсем другим тоном сказал:
— Теперь займемся делами, время не терпит. Но нам не хватает кое-кого.
— Кого же? — спросила донья Долорес.
— Лео Карраля, позвольте, я его позову. — Оливье свистнул в серебряный свисток, и в следующий момент послышался топот копыт. Мажордом не замедлил появиться.
— Идите к нам, Лео, — крикнул Оливье.
— Я к вашим услугам, сеньор.
— Выслушайте меня, — обратился Оливье к донье Долорес. — Дело серьезное, и я вынужден уехать сегодня же. Сердце мне подсказывает, что вам грозит опасность. Я же не знаю, когда вернусь. Какая опасность, когда может грянуть беда — не знаю. К счастью, есть кому меня заменить. Вас будут оберегать граф, Доминик и наш друг Лео Карраль. Они преданы вам, как братья.
— Но, мой друг, — возразила девушка, — вы забыли моего отца и брата.
— Нет. дитя мое, не забыл, напротив, очень хорошо помню. Ваш отец — стар, он сам нуждается в защите. Боюсь, что вам придется в этом убедиться. Мое отношение к вашему брату вам известно. Он не сможет, а может быть, не пожелает защитить вас. Вы знаете, что я хорошо осведомлен и редко ошибаюсь. Ни словом, ни поступком не выдайте себя. Пусть ни Дон Мельхиор, ни остальные обитатели гасиенды не знают, что вы предупреждены об опасности. Сами же будьте начеку.
— Положитесь на меня, — сказал Доминик. — Но я вот о чем думаю.
— О чем же?
— Как мне поселиться там, на гасиенде, не возбуждая подозрений?
— Напрасно вы опасаетесь. Никто, кроме Лео Карраля, не знает вас на гасиенде, не правда ли?
— Это верно.
— Вы приедете туда как друг графа де ля Соль, француз, и сделаете вид, будто ни слова не понимаете по-испански.
— Позвольте, — заметил граф, — я не раз говорил дону Андресу, что ко мне вот-вот должен приехать близкий друг, атташе при французском посольстве в Мексике.
— Отлично, Доминик сойдет за него и, если захочет, может болтать по-испански. Как зовут вашего друга?
— Шарль де Мариадек.
— Отлично, Доминик на время возьмет его имя. А ваш друг немного задержится, я позабочусь об этом. Итак решено, утром господин Шарль де Мариадек прибудет на гасиенду.
— Ему будет оказан отличный прием, — ответил с улыбкой граф.
— Что касается вас, Лео Карраль, вы все знаете, мне нечего вам сказать.
— Я давно принял необходимые меры, — ответил мажордом. — Мне только надо договориться с этими господами.
— Все идет хорошо, и сейчас мы расстанемся. Я и так задержался.
— Вы уже нас покидаете, мой друг? — с волнением произнесла донья Долорес.
— Так надо, дитя мое, мужайтесь. Да хранит вас Бог, пока меня не будет. Ну, прощайте!
Оливье пожал руку графу, поцеловал донью Долорес и вскочил в седло.
— До скорого свидания! — крикнула донья Долорес.
— Завтра вы увидитесь с вашим другом Мариадеком, — смеясь сказал Доминик и поскакал следом за Оливье.
— Вы вместе с нами вернетесь на гасиенду? — спросил граф мажордома.
— Разумеется, — ответил Лео Карраль, — ведь мы могли встретиться во время вашей прогулки.
— Совершенно верно!
Они сели на коней и поскакали в сторону гасиенды, куда прибыли незадолго до захода солнца.
ГЛАВА XII. Немного политики
Шел к концу 18… год. События сменялись с такой быстротой, что даже самые недальновидные чувствовали приближение катастрофы.
На юге войска генерала одержали крупную победу над конституционной армией под командованием генерала дона Диего Альвареса (того самого, который в свое время был председателем военного совета в Гуэмасе и осудил на смерть нашего несчастного соотечественника и друга графа Гастона де Роз Бульбона).
Резня индейцев Пинтос была поистине жестока: их свыше тысячи осталось на поле сражения. Артиллерия и большой обоз стали добычей победителей.
Внутри страны тоже было неспокойно. Бежал президент Цулаога, который, передав полномочия Мирамону, решил вернуть себе власть в тот момент, когда этого меньше всего ожидали.
Тогда генерал Мирамон предложил председателю верховного суда принять на себя исполнительную власть и созвать палату нотаблей, чтобы избрать главу республики.
Во время этих событий надвинулась новая катастрофа, чреватая угрожающими последствиями.
Мирамон, безрассудно самонадеянный благодаря постоянным победам, вступил у Сипао в бой с превосходящими вчетверо силами противника, потерпел сокрушительное поражение, потеряв всю артиллерию, и едва не погиб. Лишь благодаря отчаянной смелости он вырвался из вражеского окружения и бежал в Керетеро. Однако не покорился своей несчастной судьбе и вернулся в Мексику, тайно надеясь снова стать президентом.
Надежды Мирамона сбылись. Он был избран президентом палаты Нотаблей почти единогласно (Палата нотаблей состоит из 28 человек. Из присутствующих 23-х в пользу Мирамона было подано 19 голосов.).
Генерал, не теряя времени, принес присягу и немедленно вступил в должность.