Сердце его болезненно сжалось, жестокость была ему чужда.
— Это не займет много времени, — сказал генерал Негрете, — его казнят выстрелом в спину, и все. Как изменника.
— Но прежде надо установить личность, — добавил Кабос.
По знаку дона Хаиме солдаты привели дона Мельхиора.
Вид у него был ужасный: платье разорвано и покрыто грязью, окровавленные руки связаны за спиной.
Суд состоялся под председательством генерала Кабоса, и вскоре изменник с простреленной спиной уже был в предсмертных конвульсиях.
ГЛАВА XXXVIII. Лицом к лицу
К тому времени, когда генерал Мирамон вернулся в Мехико, там уже все знали о его поражении. Духовенство и аристократия, как ни удивительно, раскаивались в своем равнодушии к Мирамону, который один мог их спасти. Да и в народе президент нашел бы сейчас поддержку. Но ему и в голову не приходило обратиться к жителям с призывом помочь организовать оборону.
Сама мысль о власти претила сейчас Мирамону и единственным желанием было сложить с себя полномочия.
По прибытии в Мехико Мирамон решил прежде всего собрать дипломатов и просить их выступить в роли посредников, чтобы спасти город. Мирамон намерен был сдать Мехико без боя федеральным войскам.
И тогда французский и испанский посланники, генерал Берисабал, взятый в плен при Толухе, и генерал Айестеран, близкий друг Мирамона, тотчас же отправились к генералу Ортего, чтобы заключить почетный мир, точнее, капитулировать.
Дон Антонио Касебар изъявил желание отправиться вместе с ними. После казни друга его, Мельхиора, он стал опасаться за собственную судьбу, и его томило дурное предчувствие. Но выйти за ворота без пропуска было невозможно, и дону Антонио пришлось остаться в Мехико. Вскоре он получил письмо, подтвердившее его опасения. И без того осторожный, в силу того образа жизни, который он вел, и постоянного риска, которому подвергался, дон Антонио нанял дюжину испытанных убийц и держал их за портьерами. Как-то около девяти вечера, в тот самый день, когда возвратился Мирамон, дон Антонио пошел к себе в спальню почитать, но этому невинному развлечению мешала нечистая совесть. Вдруг он услышал в прихожей громкие голоса. Дон Антонио быстро встал и уже хотел пойти узнать, как вдруг дверь отворилась, и на пороге показался слуга, а за ним еще девять человек: шесть мужчин в масках из серапе и три дамы.
Дона Антонио проняла дрожь, но он взял себя в руки и стоял в ожидании, когда кто-нибудь из вошедших заговорит.
— Сеньор дон Антонио, — произнес наконец один из них, выступив вперед, — я привел вашу невестку донью Марию, герцогиню де Табор, вашу племянницу донью Кармен де Табор и донью Долорес де ля Крус.
Слова эти были произнесены с такой убийственной иронией, что дон Антонио невольно попятился назад и лицо его покрылось смертельной бледностью.
— Я вас не понимаю, — сказал он, тщетно стараясь унять в голосе дрожь.
— Неужели вы не узнали меня, дон Горацио? — кротко произнесла донья Мария. — Разве страдания так сильно изменили мое лицо? Ведь я — несчастная супруга вашего брата, которого вы убили?
— Что за комедию вы здесь ломаете? — вскричал дон Антонио с гневом. — Эта женщина сумасшедшая! А вы, негодяи, берегитесь! Со мной шутки плохи!
Тот, к кому обратился дон Антонио, громко расхохотался.
— Может быть, кабальеро, вы хотите говорить при свидетелях? А нас здесь так мало!
— Может, и при свидетелях, — ответил незнакомец.
— Прошу вас, сеньоры и кабальеро, выйти к нам! — сказал дон Антонио. Тотчас портьеры приподнялись, двери отворились, и человек двенадцать вошли в комнату.
— Вот вам свидетели, — вскричал дон Антонио, усмехнувшись. — Пусть же прольется ваша кровь, вы сами этого хотели — он обратился к появившимся из-за портьер молодчикам:
— Бейте их, как собак! — и сам схватил со стола два шестиствольных револьвера. Никто не двигался с места.
— Долой маски! — сказал один из пришедших. — Мы должны разговаривать с открытыми лицами. — И он снял маску.
Остальные последовали его примеру.
Читатель, конечно, уже догадался, кто пришел к дону Антонио.
— Не угодно ли вам, сеньор, — сказал дон Хаиме, — открыть свое настоящее имя, как мы открыли лица? Надеюсь, вы узнали меня? Я — дон Хаиме де Бивар, брат вашей невестки. Двадцать два года я слежу за каждым вашим шагом, сеньор Горацио де Табор, и жду случая отомстить вам. И вот, наконец, Бог мне послал этот случай!
Дон Горацио смерил взглядом дона Хаиме и сказал:
— Ну и что дальше, мой благородный шурин? Вы хотите, чтобы я перестал притворяться? Извольте! Я даже согласен признать вас своим родственником. Только хотелось бы знать, до какой вы додумались мести за двадцать два года, благородный потомок Сида Кампеадора? Смерти я не боюсь, не раз смотрел ей в глаза. Допустим, вы убьете меня. Но я унесу в могилу тайну такой страшной мести, о которой вы и не подозреваете, и снова буду в выигрыше. А вам я оставлю в наследство отчаянье, и вы поседеете в одну ночь, как поседела ваша сестра.