Повсюду дым. Все в огне. Ее нос, глаза, горло.
Тело, может, и недвижимо, но голова продолжает вращаться.
– Эмили! Очнитесь! – послышался голос из ярко освещенного тоннеля.
Или еще откуда-то.
Рядом кто-то большой и надежный, чье присутствие действует на нее успокаивающе.
– Эмили, нам нужно двигаться, – торопил он виноватым тоном.
Она хотела ответить, но только захрипела сквозь густой дым, заполнивший легкие.
Снова выстрелы, и вдалеке сирены. Ах да, за ними погоня… Их машина… Их столкнули с дороги на высокой скорости, они перевернулись… А говорит с ней сотрудник таможенной полиции Рид Кэмпбелл.
Эмили открыла глаза и снова на мгновение зажмурилась, ослепленная жаркими языками пламени. Не сразу до нее дошло, что она висит головой вниз, застряв в горящей машине. Преследователи, наверное, не решаются подойти – из страха, что автомобиль взорвется. Рядом стоит Рид. Надо же, не бросил. При мысли, что в кои веки у нее есть истинный защитник, Эмили охватило незнакомое, но очень приятное ощущение, в котором ей сразу захотелось без остатка раствориться. Плохо только, что двинуться с места она не может, и как ни ерзает, ни извивается на сиденье, заклинивший ремень безопасности не желает ее отпускать. Да еще и ноги ниже колена потеряли чувствительность. Эмили хоть и старалась не поддаваться панике, но понимала, что это никуда не годится. Пусть она и отцепит ремень, что дальше?
– Возьмите. – В густом дыму к ней протянулась рука, держащая нож. Затем возникло лицо Рида – грязное от копоти и крови, с чернеющим на лбу глубоким порезом. Его карие глаза смотрели на нее, полные жалости и страха. – Обрежьте ремень, – сказал он, беря ее за плечи. – Вы не упадете, я вас держу.
Тут Эмили заметила, что за спиной у Рида мелькнула тень, и успела крикнуть:
– Сзади!
Рид обернулся и выстрелил.
– Скорее!
Вдалеке завыли сирены. Резать ножом плотную ткань было непросто, но вот наконец, когда последняя нитка была порвана, Эмили очутилась в руках у Рида. Она боялась признаться себе, что испытывает наслаждение, пока он тащит ее по земле прочь от горящего джипа. Но здорово все-таки, что она не одна!
Глава Дома запрещал имена, говоря, что имя унижает человека. Эмили он звал просто «девочка». Ее мать вскоре последовала его примеру. Приверженцы «свободной любви» носили длинные волосы и домотканую одежду и сторонились обычных, нормальных людей. Живя среди них, Эмили ни разу не слышала, чтобы ее мать смеялась. Она выросла дикой, замкнутой и недоверчивой. За двенадцать лет, проведенных в Доме, мать родила шестерых детей от разных мужчин. Слово «отец» тоже, очевидно, считалось унизительным, поскольку никто не помогал матери растить малышей. Кроме Эмили. Так они и жили, пока ей не исполнилось семнадцать и один из обитателей Дома не решил, что настала пора приобщить ее к «свободной любви». Эмили убежала и скиталась по улицам, отбиваясь от типов, принимавших ее бездомность за желание подработать проституцией. Как-то раз она подобрала флаер с адресом бесплатной столовой и, придя туда, узнала о ближайшем приюте для подростков. В приюте, впервые за все время после отъезда из Техаса, у нее появилась собственная комната.
Денег, которые она скопила, моя полы в местном кинотеатре, хватило, чтобы купить билет на автобус до Далласа. Началась новая жизнь. К тому времени, когда Эмили закончила колледж и устроилась на работу, большинство братьев и сестер разъехались, а мать звонила или писала, только если ей что-то было нужно.
Рид вдруг куда-то исчез. Эмили, сидя на земле, огляделась, ожидая услышать новые выстрелы, но услышала только топот бегущих к ней парамедиков.
Но где же Рид?
Потом она увидела: лежит на спине, с залитыми кровью лицом и рубашкой. Сердце у Эмили сжалось. Над ним уже склонился кто-то из «скорой». Подошли и к ней. Пожарные тянули шланг.
Долго ли осталось ждать, пока вернется Дуэно и закончит свое дело?
Ей срочно необходим план.
Бог свидетель, положиться на свою мать она никогда не могла. Когда отец их бросил, та стала невменяемой. Наоборот, Эмили с детства знала, что должна помогать матери, которая так и не оправилась от потрясения и была не в состоянии о себе позаботиться. Сначала ее забрали в псих-лечебницу, и там, когда ей немного полегчало и она начала подниматься с постели, соседка рассказала ей о так называемом новом способе мышления. Вскоре они перебрались в Калифорнию и поселились в Доме. Первые дни Эмили радовалась теплу и яркому солнцу, но, поближе узнав жизнь сектантов, быстро разочаровалась. Например, выходить в город поодиночке им было запрещено, только за продуктами, группой в несколько человек.