Уолш. Все билеты проданы на три года вперёд…
Роуз. Тела нет, а тщеславия хоть отбавляй, живучее… А как я выгляжу после смерти, можно взглянуть? (Уолш указывает на зеркало, Роуз оборачивается.) О, чёрт!.. О, господи, прости. Можно так выражаться после собственной кончины?
Уолш. У всех умерших реакция одна и та же.
Роуз. Дай ещё разок взгляну. (Поворачивается к зеркалу.) …Ну, в общем, неплохо. И морщины куда-то исчезли.
Уолш. Если бы у этих продавцов косметики была своя сеть магазинов, состояние бы сколотили… Пошли, Роуз.
Роуз. И куда теперь?
Уолш. В тоннель.
Роуз. Тоннель?
Уолш. Мы должны пройти через тоннель, а в конце его увидим свет.
Роуз. Прямо как в фильмах с участием незабвенной Грир Гарсони… Что за тоннель? Я их терпеть не могу. Мне в них становится страшно… Где он?
Уолш. Точное место назвать не могу, но очень напоминает Линкольновский.
Роуз. Значит, когда пройдём через него, окажемся в Нью-Джерси?
Уолш. Роуз, чему быть, того не миновать.
Кленси и Арлин появляются с чемоданами в руках.
Арлин. А называться как будет?
Кленси. Как я просил — «Роуз и Уолш».
Арлин. Спасибо. (Чмокает его в щёку.) Гевин, можешь оставить меня на пять минут одну? Нужно сделать кое-что.
Кленси. Само собой… Захвачу-ка я кое-какие цветы, которые твоя мама посадила. А то они завянут.
Роуз. О, господи, он же будет их поливать пивом «Хайнекен».
Кленси удаляется. Арлин наливает себе вина из графина. Отходит в сторону и потягивает вино.
А как насчёт Арлин? Я успела попрощаться с ней?
Уолш. Успела.
Роуз. Столько лет прожили в разлуке, а теперь вот расстаёмся навсегда.
Уолш. Да нет. Она будет вспоминать о тебе часто-часто.
Арлин. Роуз… Мать… нет, не так. Мамочка… Я пью за тебя… Я люблю тебя.
Роуз. И я тебя, ангел мой.
Уолш (Роуз). Ш-ш-ш. Это не между вами разговор. Это она сама себе.
Роуз. А, ну да.
Арлин. Наговорила я тебе всяких гадостей в последний раз… И не жалею об этом. И не потому, что злюсь на тебя… Мне надо было снять с души груз… И ты ни разу не прервала меня… За тебя. (Пьёт вино.)
Роуз (Арлин). В погребке есть вино получше.
Уолш. Роуз, да разве в этом дело?
Роуз. Ох.
Арлин. Может, и опоздала я со своей речью… Но очень горжусь, я прямо на седьмом небе от того, что Роуз Стайнер была моей мамой… А кто бы на моём месте не гордился этим? Прошу тебя, не переживай и не кори себя за мои слова об одиноком детстве… Я скучала по тебе… Но это естественно… Если бы я не скучала по тебе, какая дочь выросла бы из меня? Теперь я понимаю, как тяжела жизнь, когда тебя всё время осуждают…. и всё время ждут от тебя чего-то… Если я начинаю распускать нюни, прерви меня.
Роуз. Ничего ты не распускаешь… Ты говоришь моими словами, точь-в-… (Уолш качает головой.) Извини, к такой роли я ещё не привыкла.
Арлин. …Ты умела любить… Я сужу по твоим отношениями с Уолшем… Пусть я в детстве была одна, зато лучшие годы мы были вместе… Я знаю, у тебя самой детство было тяжёлое… и сама росла без ласки… и потом решила, что она — проявление слабости… Мам, всё не так… Теперь я это прекрасно понимаю… С Уолшем временами было очень тяжело… А ведь ты прожила с ним жизнь…
Роуз. Вот так вот. Понял?
Арлин. Но через твою замкнутость он видел и способность к большой любви…
Уолш. Роуз, да она всё понимает… И ставит тебя на самый высокий пьедестал.
Арлин. Вот так, мам, за тебя… (Пьёт вино.) И что я ещё знаю точно… Что небеса примут тебя в свои объятия… И ты будешь вечно счастлива…
Роуз. Да, но сначала надо пройти через Линкольновский тоннель…
Уолш. Я сказал, что-то вроде Линкольновского тоннеля.
Арлин. Я бы могла болтать с тобой часами… но вот бокал пустой…
Роуз. Ладно, поговорим в другой раз…
Кленси (входит быстрым шагом). Ну что, ненаглядная моя, двинули? Часы пик скоро, застревать в тоннеле что-то не хочется.
Арлин. До свидания, мам. До, свидания, Уолш… Поцелуй её от меня… Буду навещать тебя время от времени…