— Эй, Кён!
Кто-то схватил меня сзади за плечо. Оказалось, Танигути. Его пиджак был накинут на плечи, галстук — помят и скособочен, а физиономия расплылась в ухмылке.
— Где был на майские праздники? — спросил он меня.
— Ездил с сестренкой к бабушке в деревню.
— То-то ты такой мрачный.
— Сам-то чем занимался?
— Да все работал.
— Что-то на тебя это совсем не похоже.
— Кён, ты ведь уже старшеклассник, а все таскаешься с сестренкой к бабушке с дедушкой. Веди себя как старшеклассник!
Кстати, Кён — это он обо мне. Первой так меня назвала моя тетя несколько лет назад в один из своих чрезвычайно редких визитов: «Ого! Кён-то как вырос!». Сестренке это показалось забавным, и она принялась называть меня «Кёном». Ну а там уже и друзья об этом прослышали, так это прозвище и закрепилось. Черт, а ведь до этого сестра называла меня «братиком»!
— Так уж у нас в семье заведено — собираться на майские праздники вместе, — бросил я, карабкаясь вверх по дороге. С моих волос капал пот и чувствовал я себя прескверно.
Танигути принялся трепать о каких-то прелестных девчонках, с которыми он познакомился на работе и как он планирует на заработанные деньги погулять на свиданиях. По-моему, рассказы о чужих мечтах и домашних питомцах — одни из самых бесполезных тем для разговора.
Пока я с отсутствующим видом выслушивал «Расписание свиданий Танигути в трех частях или как делить шкуру неубитого медведя», мы добрались до школы.
Когда я вошел в класс, Судзумия Харухи уже сидела на своем месте, безразлично глядя куда-то за окно. Волосы ее удерживались двумя заколками. «Два… Стало быть, среда» — сообразил я и сел за свою парту. Тут какой-то черт толкнул меня — до сих пор не знаю, зачем я это сделал. Прежде, чем успел подумать, я уже заговорил с Судзумией Харухи:
— Смена прически каждый день — это контрмеры против пришельцев?
Медленно, как робот, Судзумия Харухи повернула хмурое лицо и уставилась на меня. Страшновато как-то.
— Когда заметил?
Она говорила со мной таким тоном, будто я был камнем на обочине дороги. Видимо, я допустил промах.
— Гм… Только что.
— Да? — Харухи с кислым видом подперла щеку кулаком.
— Я думаю, у каждого дня недели свой образ и настроение, все дни отличаются друг от друга.
Она впервые решила поговорить.
— Что касается цветов, то у понедельника — желтый, у вторника — красный, у среды — синий, четверг — зеленый, пятница — золотой, суббота — коричневый и воскресенье — белый.
Я, в общем, понял, о чем она говорит.
— И еще цифры. Понедельник — «ноль» и так далее до воскресенья — «шесть»?
— Ага.
— По-моему, понедельник должен быть «единицей»
— Твоего мнения никто не спрашивает.
— Да уж…
В ответ на мое бормотание, Харухи нахмурилась и снова уставилась на меня. Вся моя умственная деятельность свелась к подсчету секунд проходящего времени.
— Я тебя нигде не встречала? Давным-давно? — спросила она.
— Не думаю, — ответил я.
Тут в классную комнату бодро вошел Окабе и наш диалог закончился.
Старт дан. Пусть ничего особенного вроде и не произошло, но, безусловно, это стало началом всего.
Как я уже говорил, единственной возможностью потолковать с Харухи было — застать ее в классе перед началом уроков. Так как волей случая мое место оказалось прямо перед ней, то, безусловно, для того, чтобы завести какой-нибудь разговор, я находился в идеальной позиции.
Но то, что Харухи ответила по-человечески, было настоящим сюрпризом. Вообще-то, я думал, что ответом будет нечто вроде: «Отвяжись, придурок! Заткнись! Какая разница? Чего надо?» Думал, и все же заговорил? Да что со мной?
Поэтому, когда на следующий день Харухи не заплела, как обычно, три косички, а взяла и остригла свои прекрасные длинные волосы коротко, я, войдя в класс, пришел в смятение. Волосы раньше доходили ей до пояса, а сейчас она обрезала их так, что они едва доставали до плеч. Хотя, конечно, эта нелепость была вполне в ее духе, тем не менее, она укоротила свои волосы на следующий же день, как я об этом заговорил. Просто какое-то короткое замыкание!
Об этом я и решил ее спросить.
— Да ничего особенного, — ответила Харухи своим фирменным недовольным тоном, ничего более не выказав. Объяснять она ничего не собиралась.
Как я и ожидал.
— Ты и вправду хочешь перепробовать все кружки?
С этой поры перебрасываться с ней парой фраз перед уроками стало пунктом в моем ежедневном расписании. Конечно, если я молчал, то уж Харухи-то и подавно никак себя не проявляла. К тому же, когда я пытался завести разговор о вчерашнем сериале, погоде и тому подобном — обо всем, что, для Харухи было «скукой смертной» — она меня просто игнорировала. С учетом этого темы для разговора я подбирал осторожно.
Когда же ей надоедало, она просто раздраженно отворачивалась.
— Есть здесь какие-нибудь интересные кружки? Это я так, для справки интересуюсь.
— Нет, — отрезала Харухи. — Вообще ни одного.
Она тихонько вздохнула. Чего это она вздыхает-то?
— Я думала, в старшей школе будет интереснее. А тут все то же обязательное образование. Никаких отличий. Похоже, я ошиблась со школой.
А по каким критериям ты вообще выбирала себе школу?
— Спортивные секции и литературные кружки — все как обычно. Эх, был бы хоть один необычный кружок в этой школе!
А как ты вообще определяешь, какой кружок обычный, а какой необычный?
— Если мне нравится кружок — он необычный, нет — обычный. Так и определяю.
Вот оно что. Определяешь, значит? Спасибо за новость.
— Хмпф!
Она отвернулась в другую сторону. На сегодня разговор закончен.
В другой раз:
— Я тут услышал случайно, у тебя от поклонников отбою не было.
— Да они все вообще ни на что не годились.
— И что, ты их всех действительно бросала?
— А чего это я с тобой должна об этом говорить?
Она откинула волосы себе за плечи и уставилась на меня своими черными глазищами. Похоже, в запасе у нее лишь два выражения лица — равнодушное и сердитое.
— Так, от Танигути нахватался? Ну почему я снова с этим кретином в одном классе? Может, он меня специально преследует?
— Вот уж не думаю.
— А, ладно. Понятия не имею, чего он там наговорил, но наверняка не соврал.
— И что, не было никого, кто тебе был бы интересен?
— Вообще не было!
Похоже, «вообще не» — ее любимые слова.
— А чего они все были такими недоумками? Приглашают на свидания в воскресенье у станции и как под копирку — кино, парк, стадион, перекус в забегаловке, ну и «пока-пока»! И это все, что ли?!
«Ну и чего же в этом плохого?!» — подумал я про себя, но огласить свою мысль не осмелился. Если уж Харухи недовольна, такое ей тем более не понравится.
— А эти признания по телефону — это что вообще? Если уж говоришь о таких важных вещах — говори с глазу на глаз!
Ага, поговоришь тут с глазу на глаз, когда на тебя смотрят как на насекомое какое-нибудь… Вот уж не завидую этим парням, я бы на их месте тоже ни за что бы на такое не согласился.
— Да… Будь я на их месте, интересно, как бы я поступил?
— А какая мне разница?!
Да что же такое!
— Даа… проблемка. Неужели все парни на свете такие никчемные? В средней школе меня, честно говоря, все раздражало.
Сейчас, похоже, тоже.
— Ну и какой парень бы тебе понравился? Пришелец что ли?
— Пришелец, ну или что-нибудь в этом роде. Если необычный, то все равно — парень или девушка.