— Возьмёте у нас несколько человек? — крикнули с этой лодки.
— Конечно…
Лодка приблизилась вплотную, и оттуда пересели две женщины и мальчик. Женщины держали в руках тюфяки. Мальчик прижимал к груди белую курицу.
— Ну, она, по крайней мере, снесёт тебе яйца, — добродушно смеясь, сказал юноша.
— Она уже снесла одно утром, — ответил мальчик, слабо улыбаясь. — Прямо на крыше нашего дома. Почти что мне в руки.
— Ну, вот видишь… Это хорошая примета.
Мальчик погладил курицу. Женщины никого не замечали, ничего не слышали и не видели. Не отрываясь, смотрели они на воду. Казалось, они никак не могли поверить тому, что эта вода — сейчас такая спокойная — унесла всё их достояние: их дом, вещи, животных, выращенных с любовью и надеждами…
Как бы угадывая их мысли, старик сказал:
— Вода уйдёт, и жизнь снова начнётся. То же было и при наших отцах…
— Почему же плотины не выдержали? — сказала одна из женщин, точно разговаривая сама с собой. — Почему их не сделали покрепче?.. Почему они не выдержали?..
— А кому это нужно заботиться о плотинах да о нас? — проворчал старик.
Невдалеке показалась узкая чёрная полоса земли.
— Плотина, — сказал молодой гребец.
— Плотина на реке По? — спросил Франческо.
— Э, нет! Та плотина подальше. Это защитная плотина. Вода прорвала её в нескольких местах. Но до суши всё же по ней можно добраться… Здесь мы вас и высадим.
Ребята снова переглянулись. А что будет дальше?..
Юноша внимательно наблюдал за ними.
— Вы не знаете, куда идти?..
— Я… — сказала Анна, набравшись смелости. — Я знаю одну синьору в Ферраре…
— Феррара недалеко, но теперь туда не добраться. Нужно сделать большой круг.
— Мы доберёмся…
— Нет, раньше вам надо отдохнуть, обсохнуть, поесть, выспаться…
Они уже были в нескольких метрах от насыпи. Люди, молчаливые, мрачные, стояли вдоль по всей плотине; многие усматривались в затопленную равнину, должно быть, отыскивая глазами крыши своих домов. Женщины сидели, прижав к себе детишек. Кое-где горели костры.
Молодой гребец подвёл ребят к одному из костров, и все четверо улеглись на земле у огня. Какая-то женщина угостила их супом.
— Слушайте, ребята, — сказал юноша. — Сдаётся, что вы в затруднительном положении. Не хотите ли пока что пойти к нам? Мы живём недалеко, в нескольких километрах отсюда. Я провожу вас. Хорошо?..
В эту минуту вдали послышался глухой далёкий шум, нарастающий рокот, и тут же раздались душераздирающие крики:
— Спасайтесь! Вода! Вода снова поднимается!
ДОРОГА СТРАХА
Узкая тропинка была залита мутной, илистой водой. Крича и плача, бежали по этой тропе, охваченные паникой люди. Анна, Франческо и Доменико, держась друг за друга, с трудом переводя дыхание, тоже мчались вперёд. Они не чувствовали ни усталости, ни холода, ни голода; страх подстёгивал их и гнал всё дальше и дальше…
Из толпы неслись истерические крики женщин, потерявших детей, стоны, брань…
— Успокойтесь! Ничего не случилось. Нет никакой опасности! — пытался кто-то образумить толпу.
Но этих слов никто не слышал. Ужасные испытания, перенесённые во время наводнения, нарушили душевное равновесие людей…
У ребят не было ни узлов, ни чемоданов, и потому они одними из первых добежали до того места, где плотина делала поворот. Впереди, в каких-нибудь ста метрах, виднелась земля. Земля! Спасение!
Но за поворотом их ожидало страшное разочарование: вода опять пересекала им путь…
На краю разрушенной плотины в ужасе теснились люди. Задние напирали на передних…
Анна, Франческо и Доменико, усиленно работая локтями, с трудом отступили назад, подальше от обрыва… Плотина казалась длинным, узким, низким островком. Лодки, баржи, наскоро сколоченные плоты непрерывно сновали взад и вперёд по воде, перевозя беженцев на ту сторону…
Когда баржа приближалась к плотине, давка становилась угрожающей. Люди оступались, падали в воду, их с трудом вытаскивали…
Страшные часы пережили ребята, прежде чем их взяли на плот. И когда наконец под ногами у них оказалась земля, они, несмотря на страшную усталость, зашагали вперёд, не разбирая дороги, как слепые.
— Пойдём полем, — предложила Анна,
Франческо и Доменико молча согласились.
Они зашагали по полю, проваливаясь по колено в грязь. Крестьянские дома, попадавшиеся им на пути, казались вымершими. Окна были наглухо заколочены.
К вечеру они дошли до небольшого посёлка. Жители толпились возле домов, печально и сочувственно глядя на бесконечную вереницу беженцев. Анна подошла к дому, на пороге которого стояла женщина с ребёнком на руках.
— Мы есть хотим, — произнесла она еле слышно.
— Входите, входите, бедные ребятки!
Женщина впустила их в комнату, погладив Доменико по мокрым волосам.
— Вымокли, промёрзли все… Садитесь к огню, обогрейтесь!
В большом камине пылал огонь. Девочка подбрасывала в него солому. Женщина передала ей на руки ребёнка, достала из буфета хлеб и другую снедь и разложила всё это на столе.
— Кушайте! И выпейте немного вина… Вам станет лучше.
Девочка принесла фляжку и стаканы…
Анна, Франческо и Доменико принялись есть, жадно и молчаливо. Первые куски они жевали медленно, с трудом: губы не слушались, челюсти болели… Но постепенно тепло камина, деревенское вино и чувство сытости сделали чудеса… Доменико посмотрел на Анну и вдруг впервые за эти дни улыбнулся. Все рассмеялись, даже хозяйка и девочка.
— Теперь вам лучше? — с нежностью спросила хозяйка.
Франческо кивнул головой и, не переставая жевать, осмотрелся кругом. Только сейчас он заметил, что они в большой кухне, тёмной и закопчённой. Мебель в ней скромная: буфет, сыроварка, стол, стулья. «Должно быть, в доме живёт очень большая семья, только все разбрелись куда-то…» — подумал он.
Как бы угадав его мысли, хозяйка сказала:
— Наши ушли оказывать помощь. Вот уже два дня, как их нет. Вечером, должно быть, вернутся…
Когда ребята доели всё, хозяйка проводила их наверх.
— Теперь ложитесь спать. Видите, сколько здесь кроватей, и все пустые. Если наши вернутся, не беда, мы как-нибудь устроимся.
Анна легла на маленькую кроватку. Франческо и Доменико забрались на двуспальную кровать, удивительно большую и мягкую. Натянув одеяло до подбородка, они рассмеялись от счастья. Сколько времени они не спали в постели! А в таких кроватях им и вообще-то никогда не доводилось спать. Им вспомнился дом, ложе из тряпок и соломы, серое одеяло отца…
— Папа! — прошептал Доменико. — Папа!
Он уже спал, продолжая что-то бормотать во сне. Улыбка бродила по смуглому лицу.
Через минуту все трое спали крепким сном. Хозяйка погасила огонь, собрала их мокрую одежонку, отнесла на кухню и развесила перед огнём.
ЗНАК НА СТЕНЕ