узнав?
Оказалось, можно.
Щёки словно что-то хлестнуло, и те заполыхали. Сердце замерло и, подпрыгнув, заколотилось, как
бешеное, разливая сладкую истому по всему телу.
По меркам нашей деревни капитан Моррис Сокол не был красив, но меня неудержимо потянуло к
нему. Захотелось припасть к широкой груди пиратского капитана, крепко-крепко прижаться и
почувствовать, как его сильные руки обвивают мою талию, отгораживая от всего мира. Я стояла,
приоткрыв рот, и бесстыдно разглядывала длинные тёмные волосы Сокола, его смуглую, как у всех
бывалых моряков, кожу, и орехово-карие глаза.
10
Мелиан. Охота Дикой Кошки.
Спустя пару ударов сердца я поняла, что и он неотрывно смотрит на меня, на меня и только на
меня. Вокруг нас замкнулся невидимый круг, все, кого я знала, стали блекнуть и терять свою
важность. Недовольное бормотание матери, возмущённый шёпот Мелиандры и растерянный голос
отца глохли в густом тумане, наполнившем голову, и я просто стояла и наслаждалась каждым
мгновением.
- О, боги, - наконец, вымолвил Сокол. - Мои глаза лгут! Не может быть, я просто не верю! Кто бы
мог подумать, что в этой глуши я встречу такую красавицу! Как тебя зовут?
Красавицу? Это он про меня? Я едва слышно выдавила:
- Мелиан.
Собственный голос показался чужим и бесцветным. Я опустила голову под обжигающим взглядом
Сокола. Сердце колотилось об рёбра в безумном темпе. Всё вокруг плыло.
В этот момент в моём сознании подобно птице билась лишь одна страстная мечта: продлить это
мгновение до бесконечности. Одна мысль о том, что завтра корабль Сокола покинет Коннемару,
заставляла сердце с уханьем проваливаться в чернильно-тёмную бездну отчаяния.
- Мелиан, - тихо повторил Моррис, будто пробуя на вкус каждый звук моего имени.
- Ну да, Мелиан, - вдруг подала голос моя мать, и мы оба вздрогнули от резкого звука. - Младшая
моя. Уж не знаю, в кого такая уродилась - в роду отродясь таких не бывало. Я всю её жизнь
сомневалась - уж не подменыш ли? Бывали случаи.
Всё это мне доводилось слышать, и не раз, но почему-то именно в тот момент внутри все вскипело
в ответ на несправедливые обвинения матери. В глубине души шевельнулся безумный страх: а ну,
как Сокол поверит её словам и отвернётся от меня?
Капитан недовольно отмахнулся, будто отгоняя назойливую муху. Мать моментально умолкла,
исподлобья поглядывая то на меня, то на него.
- Такое дивное создание не может быть подменышем, - медленно проговорил Моррис, делая ко мне
шаг. Дыхание перехватило. - Даже ранаханнские иллурии(11) меркнут перед такой красотой.
Послышался надсадный кашель. Мелиандра чем-то поперхнулась.
Капитан протянул руки и крепко схватил мои ладони. От сладкой дрожи, всколыхнувшей кожу
мурашками, с моих губ невольно сорвался тихий вскрик.
- Мелиан, - нараспев произнес Моррис. - Завтра я покидаю Коннемару...
Зачем он напомнил о неизбежном? Хрупкие мгновения счастья рассыпались, тая с печальным
звоном. Я поджала губы и опустила голову. Сокол, словно не замечая расстройства, отразившегося
на моем лице, неумолимо продолжал:
- Ты согласна отправиться со мной?
Земля под ногами вздрогнула и завертелась, отчего пришлось приложить усилия, чтобы не упасть.
- Ты говоришь всерьёз? - потрясенно спросила я. - Как же так? Мы видим друг друга впервые. Утром
ты вообще не знал обо мне!
Что я несу?! Сердце рвалось навстречу Соколу, но язык упорно говорил то, что подсказывал разум.
Сокол нахмурился и горячо заговорил, крепко стискивая мои руки:
- Мелиан, как можно прежде времени узнать о том, что встретишь человека, любовь к которому
вспыхнет у тебя внутри, словно пламя на сухом дереве? Стоило мне увидеть тебя, заговорить с
11
Мелиан. Охота Дикой Кошки.
тобой, как мне показалось, будто всю мою прежнюю жизнь я знал и искал только тебя!
Я молчала, глядя на него широко распахнутыми глазами. Слова потеряли всякий смысл. Сокол же
настойчиво продолжал:
- Я не могу и помыслить о том, чтобы уехать теперь, оставив на этих неприветливых берегах столь
прекрасный цветок. Ты отправишься со мной? Станешь моей подругой? Молю тебя, скажи да!
Я медленно обвела взглядом комнату. Семья смотрела на нас: мать, недовольно нахмурив брови;
отец, подперев щеку рукой, и сестра, в глазах которой полыхала такая ненависть, что мне стало
страшно. Неожиданно передо мной отчетливо встало моя будущая жизнь на Коннемаре: унылая,
одинокая, ведущая к безумию и печальной смерти.