Короче говоря, через пару минут мы пересекли границу восьмого пепелища, по совместительству общаги пятого прихода, и ребята тут же перестали цапаться. Как по волшебству, если честно. Странно, почему на них так действует возвращение к месту дислокации единомышленников? Или тут другая причина? На границе я остановилась на секунду, зачерпнула горсть серого песка, смешанного с пеплом. Не знаю, зачем. Правда, что-то в мозгах по этому поводу зашевелилось, но сразу же успокоилось. Отряхнув руку, я догнала Рингила и Нору. Было легко сделать это, я знала, что они идут к почти не поврежденному столу у той самой типа будки. С более близкого расстояния стало понятно, что это не есть будка, а есть нечто вроде входа в подземное убежище. Теперь ясно, почему народ упоминал какой-то склеп. По дороге (шли мы не по прямой, а скорее по спирали, так как при выборе места входа в отстой хейтеры-пофигисты плевали на интересы окружающих, что неудивительно) мной было замечено нехилое множество самых разных личностей. Личности сидели местами прямо в пыли, местами на вездесущих бэушных матрасах или неопознаваемых тряпках. Некоторые вообще не сидели, а лежали. Но одно было общим – глаза у них были либо закрыты, либо не двигались, как стеклянные. Впрочем, пару раз среди пофигистов попадались обычные шокеры. На них просто отсутствующая душа отдыхала. Но их было слишком мало.
Буквально через некоторое время мы дошли-таки до стола, за которым скучал остроухий демон. Скучал настолько откровенно, что при одном виде меня еле сдержался, чтобы не взвиться в воздух. Но внимание проснувшегося энтузиаста тут же перехватила Нора:
-Где Феанор? – резко спросила она. Я уже подумала, что речь идет о втором регистраторе очередников на смерть. Оказалось, что я заблуждалась.
-Здесь, не дергайся, – ответил тут же впавший обратно в беспросветную скуку демон. Из-за его плеча вылетела атипичная и несимпатичная вариация на тему летучей мыши. Белого цвета, а в остальном – стопроцентная копия нашего приза за худшее исполнение популярных песен.
-Мой чокам[7], – объяснила Нора. – У этого придурка самка, решил заняться разведением, хотя я ему сто пятьдесят раз объясняла, насколько это бесполезно. Ну что, кстати, получилось?
-Да, нашел хорошего носителя, – сквозь апатию прорезалось удовлетворение. – Жалко, что в следующий раз опять нужно будет нового искать.
-Феанора больше не дам, – отрезала Нора. – Ищи другого производителя.
Чокам устраивался на плече Норы, параллельно меняя облик. Теперь он представлял из себя не летучую мышу, а какую-то птицу из области мифологии. Я подумала, что сама не прочь завести такую зверушку, тем более что у нас их заведение то ли разрешено, но не всем, то ли запрещено в принципе. Тем временем Нора что-то прошептала своему питомцу, и тот испарился. Да, умное животное, многим демонам стоило бы позавидовать таким мозгам… Но не успела я спросить у регистратора, не сплавил ли он кому новорожденного чокама, как меня перебили.
-Вот, записываться демон пришел, – показала на меня Нора. Регистратор радостно улыбнулся, выудил из стола громадную амбарную книгу, открыл где-то на пятой-шестой странице, опять полез в стол, на сей раз за ручкой, совершенно игнорируя тот факт, что я протягивала ему свою раздолбанную, потом долго расписывал выуженную ручку на руке и обложке книги, и наконец заметил мой жест доброй воли. Взяв орудие перекроя судьбы, тут же испачкался в гелевых чернилах, и наконец приступил к работе.
-Имя? – наигранная строгость совершенно не вязалась с украшавшими нос брызгами чернил.
-Мэлис Крэш, – привычно ответила я. Вряд ли фамилию здесь спрашивают отдельно. Это я заключила, и абсолютно верно, по тому, что состоящей из сплошных прочерков графы не имелось в наличии.
-Длинно, блин, – ругнулся с трудом справлявшийся с письменной работой демон. Для хейтера логично заниматься тем, что не приносит ничего похожего на удовлетворение.
-Тогда просто Мэл, – разрешила я.
-Местная? – уточнил регистратор.
-Нет, – не собираюсь же я тут навечно оставаться, в самом деле!
-Тогда сразу придется брать участок, – вздохнул остроухий. – Пошли вниз.
Книгу он оставил на столе открытой, чтобы просушить чернила. Кинув взгляд на страницы, я поняла, что всю свою жизнь заблуждалась в вопросе касательно того, что самым худшим почерком всех времен и народов обладают только два демона – шефиня и я. Теперь в наличии имеется и третий. Так и не назвавший себя демон завозился у двери, снабженной явно только ради прикола кодовым замком. В процессе набора нескольких последовательностей чисел этот товарищ два раза обругал свой склероз, из-за которого коды пришлось вводить дважды с самого начала. Наконец дверь соизволила открыться. Нас с Норой пропустили вперед, что Нора восприняла как издевку, а я – абсолютно спокойно. Спустившись по узкой лестнице, мы вошли в большое помещение с низким потолком. Вроде бы квадратное, хотя я его не мерила. Может, и прямоугольное. Освещалось оно находящимися на последнем издыхании лампами так называемого дневного света, способными за пять минут вогнать в депрессию сытого дворового кота. В беспорядке, что не вызвало у меня ни малейшего удивления, на полу были расставлены самые натуральные саркофаги. Не те, которые мясо едят, а те, в которых его (в смысле, тела дохлые) хранят. В данном случае ящики были предназначены для пустых оболочек. Некоторые были заняты, но и свободных имелось до фига. Однако эти тоже были забиты за определенными товарищами, как пояснил регистратор. Наконец было найдено свободное место, написанный на котором краской номер меня попросили запомнить. Запомнив его, я обратилась к товарищу с внезапно заинтересовавшим меня вопросом:
-А у вас здесь место есть?
-Я еще не выбрал, – ответил регистратор. – Хотелось бы в центре, но там уже все забито.
-А как здесь центр определяется? – я еще раз обвела глазами помещение, пытаясь прикинуть, что здесь расположено в середине. Остроухий показал на скрытое за ящиками кресло. Я присмотрелась и увидела, что в кресле кто-то сидел. Я подошла поближе, насколько было возможно, и определила, что это была или в свое время качественно сделанная, или же простая оболочка по умолчанию, но принадлежащая истинному демону. А ничего себе был товарищ, очень даже привлекательный. Главное, причесочку себе сварганил такую, что и мне бы пошла. Хотя нет, у него волосы длиннее, и кто ж его знает, как это будет смотреться на полосатых… По слою пыли на кресле и оболочке я определила, что сидит он здесь уже лет десять или меньше, но ненамного. Я решила, что оболочка принадлежит основателю движения идейных самоубийц, но тут за моей спиной принялась громко возмущаться Нора.
-Почему его отсюда до сих пор не убрали? Форменное безобразие, даже для нас!
-Во-первых, на нем опробовали наш способ, во-вторых, это хорошая точка отсчета, и не тебе ломать наши традиции, – привычно отбрехался остроухий. Это я определила по скучающему тону.
-Традиции традициями, а он к нам никакого отношения не имеет, – оставила за собой последнее слово Нора. – Стол когда внутрь занесете, любители традиций?
-Он слишком широкий, по лестнице не пройдет, – воздев глаза к потолку, ответил регистратор. – И здесь слишком темно для работы. Что мне, Рингил глазами светить будет?
-А я причем? – услышав свое имя, оторвался от созерцания «точки отсчета» Рингил. – Мне вообще без разницы, хоть вы этот стол в девяностый приход перенесите!
-Кстати, тебе стоит там побывать, – переключилась Нора. – Место неописуемое, суперская общага. Заодно тебя с одним неплохим демоном познакомлю…
-Она Велку имеет в виду, – шепнул мне на ухо Рингил. – У вас сенгарийцы во «Вратах» учатся?
Я честно попыталась вспомнить хотя бы одного своего знакомого, который был бы частично сенгарийцем, но отрицательно покачала головой.
-Вы много потеряли, – сочувственно сказал Рингил. – Суперские личности, любую технику разберут и соберут с завязанными глазами и без рук. Ну, разберут точно…
7
Чокамы, они же Меловые Лапы – полиморфные живые формы. В естественной среде обитания – межреальности – размеры колеблются от кубического дециметра (чокамы-подростки, только что развившиеся из личинки) до нескольких кубических метров (взрослые особи), форма нестабильна, цвет у взрослых особей непостоянен, естественна фосфоресценция. Питаются энергией в любой ее форме. Живут большими стаями, обычно более 50 особей. Образуют моногамные пары. В неволе при условии достаточного количества энергии могут вырастать до очень больших размеров. Содержание в домашних условиях переносят хорошо, также легко выучивают простейшие команды. Запоминают более сотни обликов, принимают их по собственной инициативе либо приказу хозяина. Воспринимают телепатические команды. Ограниченно разумны. Название дано впервые столкнувшимся с данными животными человеком. Примечание: поскольку для размножения чокамам необходимы носители (разумные живые организмы, в мозгу которых развивается личинка), с промежутком примерно в тридцать лет стаи внедряются в реальности. Возбужденные чокамы оставляют следы, напоминающие слабо светящиеся в темноте меловые пятна, что и привело к такой странной формулировке.