Тот путник обречен, что миражу
Обманывать себя позволит.
И я страшусь вот так же обмануться...
Магистр:
Весьма разумный страх.
Алисия:
Однако миражи - не ложь,
В них можем мы доподлинно увидеть
Причудливую зыбкую картину
Того, что скрыто не одним десятком лье,
Лишь надо знать, куда стопы направить,
Чтобы воочию узреть и брег морской,
И зелень буйную оазиса в пустыне.
Магистр:
Из уважения к сединам
Моим, будь так добра,
Оставь намёки. Скажи мне прямо,
Что мерещится тебе?
Алисия:
Мерещится? Ну что ж, возможно.
Картина же на диво складной
Выходит у меня.
Фульк не из тех, кого манят химеры.
Его влиянье там, за морем,
Сравнимо было с властью короля
Французского, его сеньора.
Не стал бы он менять
Могущество своё
На призрак оного,
Когда б к тому его принудить не могли.
Но принужденья Фульк не терпит,
И раньше не терпел, а это значит,
Что тот, кто предложил ему сей брак
Убийственным владел оружьем,
Поистине убийственным для графа...
Я знаю, Мелисенда говорила,
О том письме, что вам вручил отец
Перед поездкой вашею в Анжу.
Письме к одной известной даме,
Секрет хранящей за высокою стеной
Аббатства, коим управляет много лет.
Магистр:
Ах, вот о чем ты! Что же мнится
Тебе, скажи уж, наконец!
Алисия:
Я думаю, сеньора эта
Сочла возможным поделиться с вами
Таким секретом, что обыкновенно
Предпочитают люди хоронить.
Благодаря чему вы обрели
Необоримое влияние на графа,
Тогда - на графа из Анжу,
А ныне - короля Ерусалима.
Магистр:
Да уж, в фантазии тебе не отказать...
А что, сестра твоя с тобой согласна?
Иль ты от имени ее пришла просить?
Алисия:
Нет-нет, сестра
Себя бы никогда не уронила
Подобной просьбою.
Хотя супруге Фульк принёс немало горя,
Ей не пристало суетно менять
Свое величие и долг
На золото фальшивое секретов.
Я тоже не пришла бы к вам,
Когда, подобно ей, могла бы
Все чаянья и помыслы свои
Народу посвятить и той земле,
Что мне принадлежит по праву...
Точней - принадлежала до поры,
Пока отец покойный не отнял
Ее у дочери родной руками Фулька,
И если б вы... Просить не смею я,
Но не просить не в силах...
Мессир, что стоит вам?
Одно лишь ваше слово, и Фульк вернет
Все то, что отобрал когда-то у законной
Княгини Антиохии. А я...
Я буду Вам до гроба благодарна.
Картина VI
Королевский дворец. Королева, сопровождаемая Катариной, направляется к покоям своей сестры Алисии.
Мелисенда:
Порой смешно, порой обидно,
Взглянув назад, распознавать судьбы изгибы,
Что перед тем иной имели вид.
Однако же другое дело смерть:
Приходит горем, помнится печалью.
Но не тебе скорбеть, вдовою ты не стала,
Гляди вперед и будь себе верна.
Катарина:
Да, я барона и не знала вовсе,
Отца жалею я, он после смерти мамы...
Мелисенда:
Ну-ну, уже глаза наполнились слезами.
Должны мы помнить все, но вспоминать
Давай одно лишь то, что помогает
Нам счастье в этой жизни отыскать.
Сюда, вот эта дверь, стучи.
Катарина стучит в дверь покоев Алисии. Дверь тут же распахивается. На пороге, преграждая путь, стоит огромный чернокожий слуга
с необычного вида изогнутым клинком на поясе.
Катарина:
Ее Величество хотела бы увидеть
Сестру, Алисию. Будь добр, доложи
О том Высокой госпоже своей.
Чернокожий слуга молчит, не сводя глаз с гостей.
Катарина (нерешительно):
Да он немой, похоже...
Следом за Мелисендой и Катариной к дверям приближается сама Алисия.
Алисия:
Сестра! Тебе так рада я!
Здесь, у дверей стоишь давно ли?
С Кинифом говорить - пустое
Он нем и слушает меня одну.
Зато и нет его вернее,
Чтобы надежно защитить от бед,
Которыми грозят грабители и воры.
Алисия подает знак слуге, тот почтительно кланяется и отступает внутрь покоев. Сестры и Катарина входят.
Мелисенда:
Да, помню, ты всегда умела
Надежных слуг в помощники сыскать.
Алисия:
Зато к твоим услугам были
Не только слуги, но и господа.
Я слышала, что Гуго де Пьюзе
Отбыть в изгнанье скоро надлежит.
Так жаль! Тебе открою тайну:
Отчаянно завидовала я
Той вашей детской беззаботной дружбе.
Мелисенда неприятно удивлена, но пытается обратить разговор в шутку:
Завидовала? Ты? Когда у ног твоих
Поклонников теснились толпы,
Завидовала мне, имеющей единственного друга?
Алисия (с неожиданной горечью):
Поклонники, о да! Возвышенные речи
И взоры пылкие - отрада для девиц
Восторженных и юных. До той поры, покуда,
Девица правила игры уразумеет
И не поймёт, как глупо придавать
Значение словам мужчин, что в вечной
Клянутся ей любви. А поумнев, научится она
Ценить надежность дружбы
И подтверждения словам мужским искать в делах.
Мелисенда:
Прости. Я, кажется, задела
Какую-то запретную струну
В твоей душе.
Алисия (с напускной небрежностью):
А, пустяки! У ран душевных
Есть преимущество своё:
Зарубцевавшись, они нас делают сильнее.
К тому же шрамы, оставленные ими,
Лица не безобразят. Но как ловко
Ты повернула разговор!
Ведь я спросить хотела
О Гуго. Правду ль говорят?
Мелисенда:
Алиса!
Алисия:
О, прости! Теперь и я
Больную, кажется, затронула струну.
Но всё, отныне будем говорить
О чём-нибудь невинном и пристойном.