– Госпожа директор, – начала немного успокоенная Мелисса. – Вы, может быть, слышали о том, что мои родители серьезно больны, – она выдержала паузу.
Мадам Стефания участливо кивнула. В ее глазах отразились сожаление и боль.
– Я узнала об этом только вчера, – продолжила она. – И вот, я прихожу в школу, а девочки воротят от меня нос и даже не удосуживаются поздороваться со мной. И когда я просто спросила, что, собственно, происходит, вмешалась Каролина и заявила: «Ты больна, как и твои родители. Тебе здесь не место».
– Какая она нехорошая! – ахнула мадам Стефания.
– Я, конечно же, не сдержалась и ответила на оскорбление, сказав чистейшую правду! Девочки и учителя пресмыкаются перед ней только потому, что она племянница мэра. Скажите, разве я не права? И в чем моя вина? – в голосе Мелиссы появились слезливые нотки, еще немного и она бы расплакалась.
– Ах, милочка, – мадам Стефания растеряно всплеснула руками. – Каролина, правда, слишком заносчива. Тебе не стоит обращать на нее внимания. А теперь, давай пить чай, – и она мило улыбнулась.
– Чай? – Мелисса удивленно уставилась на нее.
– Ты не любишь чай? – испуганно спросила мадам Стефания. – Тогда я могу налить кофе.
– Нет, нет, спасибо, все в порядке, – ответила Мелисса, продолжая во все глаза глядеть на мадам Стефанию. И это наказание от директора? Ха!
– Все равно сбор затянется на четверть часа! Что же тебе, бедняжке, в это время делать? Не сидеть же в пустом классе? Лучше здесь, со мной, попить чаю с булочками, – и она вышла в смежную с кабинетом комнату, которая служила ей кухней.
Глава 6
Мелисса покинула кабинет мадам Стефании в прекрасном расположении духа. За короткое время, проведенное с ней, она выслушала несколько историй о розах, росших в директорском саду, узнала всю правду о гортензиях разных сортов и о магнолиях, несущих в себе все пламя страсти земли.
Вот так директор! – думала Мелисса. Как хорошо, что она на ее стороне! Коридоры были запружены учениками, которые спешили в свои классы. Пока Мелисса дошла до своей аудитории, она поймала дюжину изумленных взглядов, направленных на нее и услышала обрывки фраз, явно относящихся к ее персоне. «Ты знаешь, что сегодня утром она говорила на школьном дворе?!», «Как ей в голову пришло такое…», «Вот смотри, смотри, это она идет! Из кабинета мадам Стефании. Представляешь, как ее там взгрели!».
Да, да, взгрели, не то слово! Горячий чай и сдобное печенье, тающее во рту, самое хорошее наказание! Вот же ослы! – думала Мелисса. Когда она открыла дверь класса, все уже сидели на своих местах, а мадам Грегория стояла у доски. Девочки замерли и старались не смотреть на Мелиссу, а Каролина смерила ее злобно-торжествующим взглядом, который сразу же потух, как только она увидела ее довольное лицо. Да, дорогая Каролина, я не получила никакой выволочки, так что можешь не ехидничать!
Мелисса пошла было к своей парте, но увидела, что та занята толстушкой Кларой. Девочка застыла в недоумении, а Каролина издала противный смешок.
– Да, Мелисса, ты теперь сидишь на последней парте. Одна! – последовало холодное пояснение мадам Грегории.
Мелисса могла бы и промолчать, но все же, не удержалась:
– Это еще почему?
Класс напрягся и ахнул. Мадам Грегория сжала кулаки и сквозь зубы процедила:
– Потому.
– Хорошо, – пожала плечами Мелисса. – Мадам Грегория, вы как всегда весьма обстоятельно объясняете сложные для понимания вещи.
– Уж, поверь мне, тебе это с рук не сойдет, – пробурчала она и покраснела. Конечно же, она догадалась, что мадам Стефания не наказала Мелиссу.
Девочка прошла на последнюю парту и демонстративно отвернулась к окну. Классная дама начала свою излюбленную занудную лекцию о том, как приятно снова возвращаться в школу, и о том, каким важным будет для них этот год – ведь им самим придется сочинить гимн для Дня Обретения. Мелисса, насмотревшись в окно, стала блуждать взглядом по классу и вздрогнула: над доской висел портрет монаха Альтера. Его глазки-угольки блестели из-под капюшона, а улыбка источала приторно-сладкий яд! И вот сейчас, в эту самую минуту мадам Грегория поет ему дифирамбы! Этому мучителю и редкостному негодяю! А девочки заворожено слушают ее. Ах, если бы они знали правду! Мелиссе захотелось встать и рассказать им все! Но нет, нельзя! Тогда ей никто не даст слово на Дне Обретения, и весь город так и останется в неведении. Надо потерпеть. Она снова кинула взгляд на портрет, теперь ей казалось, что Альтер знает о ее намереньях, смотрит ей в глаза с жуткой ненавистью, и прямо сейчас сойдет с холста, и утащит ее в свой замок, где будет издеваться над ней – бить и пытать.