– Не лучше ли, – говорила она, – оставить вещи, как они есть? Разве все обстоит так уж скверно? В брак следует верить так же свято, как в бессмертие души, а уж ваша-то книга наверняка не послужит прославлению семейного счастья. Вдобавок вы того и гляди станете судить о семейной жизни на примере тысячи парижских супружеских пар, а ведь они – не что иное, как исключения. Быть может, вы встретите мужей, согласных предать в вашу власть своих жен, но ни один сын не согласится предать вам свою мать… Найдутся люди, которые, оскорбившись вашими взглядами, заподозрят вас в безнравственности и злонамеренности. Одним словом, касаться общественных язв дозволено только королям или по крайней мере первым консулам[81].
Хотя Разум явился автору в приятнейшем из обличий, автор не внял его советам; ведь вдалеке сумасбродство размахивало гремушкой Панурга, и автору очень хотелось завладеть ею; однако, когда он за нее взялся, оказалось, что она тяжелее палицы Геркулеса; к тому же по воле медонского кюре юноше, ценящему хорошие перчатки куда выше хорошей книги, доступ к этой гремушке заказан[82].
– Кончен ли наш труд? – спросила у автора та из двух его сообщниц, что помоложе.
– Увы, сударыня, вознаградите ли вы меня за все те проклятия, какие он навлечет на мою голову?
Она жестом выразила сомнение, к которому автор отнесся весьма беспечно.
– Неужели вы колеблетесь? – продолжала она. – Опубликуйте то, что написали, не бойтесь. Нынче в книгах покрой ценится куда выше материи.
Хотя автор был не более чем секретарем двух дам, все же, приводя в порядок их наблюдения, он потратил немало сил. Для создания книги о браке оставалось, пожалуй, сделать одну-единственную вещь – собрать воедино то, о чем все думают, но никто не говорит; однако, завершив подобный труд, человек, думающий как все, рискует не понравиться никому! Впрочем, эклектизм этого труда, возможно, спасет его. Насмешничая, автор попытался сообщить читателям несколько утешительных идей. Он неустанно тщился отыскать в человеческой душе неведомые струны. Отстаивая интересы самые материальные, оценивая или осуждая их, он, быть может, указал людям не один источник наслаждений умственных. Однако автор не настолько глуп и самонадеян, чтобы утверждать, будто все его шутки равно изысканны; просто-напросто, уповая на многообразие умов, он рассчитывает снискать столько же порицаний, сколько и похвал. Предмет его рассуждений так серьезен, что он постоянно старался анекдотизировать[83] повествование, ибо сегодня анекдоты – верительные грамоты любой морали и противуснотворная составляющая любой книги. Что же касается «Физиологии брака», суть которой – наблюдения и анализ, ее автору было невозможно не утомить читателя поучениями писателя. А ведь это, как прекрасно знает автор, – страшнейшая из всех бед, какие грозят сочинителю. Вот почему, трудясь над своим пространным исследованием, автор заботился о том, чтобы время от времени давать читателю роздых. Подобный способ повествования освящен литератором, создавшим труд о вкусе, близкий к тому, который автор написал о браке, – труд, откуда автор позволил себе заимствовать несколько строк, содержащих мысль, общую для обеих книг. Он желал таким образом отдать дать уважения предшественнику, который умер, едва успев насладиться выпавшим на его долю успехом[84].
«Когда я пишу и говорю о себе в единственном числе, я словно бы завязываю с читателем разговор, я даю ему возможность исследовать, спорить, сомневаться и даже смеяться, но стоит мне вооружиться грозным МЫ, как я начинаю проповедовать, а читателю остается лишь повиноваться» (Брийа-Саварен. Предисловие к «Физиологии вкуса»)[85].
Часть первая
Общие положения
Мы будем возвышать голос против безрассудных законов, но до тех пор, пока их не изменят, будем слепо им повиноваться.
Размышление I
Тема
Физиология, чего ты хочешь от меня?
Хочешь ли ты доказать, что супружеские узы соединяют на всю жизнь мужчину и женщину, не знающих друг друга?
Что цель жизни – страсть, а никакой страсти не устоять против брака?
81
Возможно, иронический намек на приписывавшуюся французским королям начиная со Средних веков способность исцелять золотушных больных наложением рук (источники и история этого верования подробно проанализированы в кн.:
82
Медонский кюре – Рабле; Панург – персонаж «Гаргантюа и Пантагрюэля», шутник и насмешник.
83
Бальзак употребляет неологизм (anecdoter), по всей вероятности изобретенный им самим. Это стремление к «анекдотизированию» было связано не только с желанием развлечь читателя, но и с тем, что Бальзак заканчивал книгу в спешке и для того, чтобы увеличить объем, «амплифицировал» ее историями, заимствованными из чужих книг; однако он подбирал их так точно, что «швов» практически не видно.
84
«Физиология вкуса» Брийа-Саварена вышла в свет в декабре 1825 года, а скончался он 2 февраля 1826 года. О том, чем «Физиология» Бальзака обязана «Физиологии» Брийа-Саварена, см. во вступительной статье, с. 13–16.
85
Брийа-Саварен в «Физиологии вкуса» общается с читателем как всезнающий и всемогущий Профессор (как уже говорилось, именно так, в третьем лице, он себя и аттестует). См. подробнее:
86
Французский мореплаватель Луи-Антуан, граф де Бугенвиль (1729–1811) выпустил в 1771 году книгу «Кругосветное путешествие», на которую Дени Дидро (1713–1784) отозвался статьей «Добавление к „Путешествию Бугенвиля“», имеющей подзаголовок «Диалог между А и Б о бесполезности связывания нравственных идей с физическими действиями, которые таковых не подразумевают» (опубл. 1796).