из Духа противоречия, как лорд Байрон[92];
из Естественного стремления выполнить волю покойного дядюшки, завещавшего племяннику в придачу к состоянию еще и невесту;
из Жизненной мудрости – что и по сей день случается с доктринерами[93];
из Злости на неверную любовницу;
из Истовой набожности, как герцог де Сент-Эньян, не желавший погрязать в грехе[94];
из Корысти – от нее не свободен, пожалуй, ни один брак;
из Любви – дабы навсегда от нее излечиться;
из Макиавеллизма – дабы незамедлительно завладеть имуществом старухи;
из Необходимости дать имя нашему сыну;
из Опасения остаться в одиночестве по причине своего уродства;
из Признательности – при этом отдавая куда больше, чем получил;
из Разочарования в прелестях холостяцкой жизни;
из Скудоумия – без этого не обходится;
из Турецкой обстоятельности;
из Уважения к обычаям предков;
из Филантропических побуждений, дабы вырвать девушку из рук матери-тиранки;
из Хитрости, дабы ваше состояние не досталось алчным родственникам;
из Честолюбия, как Жорж Данден[95];
из Щепетильности, ибо барышня не устояла.
(Желающие могут без труда приискать употребление оставшимся буквам алфавита[96].)
Впрочем, все перечисленные случаи уже описаны в тридцати тысячах комедий и в сотне тысяч романов.
Физиология, спрашиваю тебя в третий и последний раз, чего ты хочешь от меня?
Дело-то ведь избитое, как уличная мостовая, привычное, как скрещение дорог. Мы знаем о браке куда больше, чем о евангельском Варавве[97]; все древние идеи, с ним связанные, обсуждаются в литературе испокон веков, и нет такого полезного совета и такого вздорного проекта, которые не нашли бы своего автора, типографа, книгопродавца и читателя.
Позвольте мне сказать вам, по примеру нашего общего учителя Рабле: «Сохрани вас Господи и помилуй, добрые люди! Где вы? Я вас не вижу. Дайте-ка я нос оседлаю очками. А-а! Теперь я вас вижу. Все ли в добром здравии – вы сами, ваши супруги, ваши детки, ваши родственники и домочадцы? Хорошо, отлично, рад за вас»[98].
Но я пишу не для вас. Коль скоро у вас взрослые дети, с вами все ясно.
«Добрые люди, достославные пьяницы и вы, досточтимые подагрики, и вы, неутомимые пенкосниматели, и вы, ядреные молодцы, которые пантагрюэлизируете дни напролет, и держите взаперти хорошеньких птичек, и не пропускаете ни третьего, ни шестого, ни девятого часа, ни вечерни, ни повечерия, и ничего не пронесете мимо рта и впредь».
Физиология обращена не к вам, вы ведь не женаты. Аминь!
«Вы, чертовы капюшонники, неповоротливые святоши, распутные ханжи, портящие воздух коты и прочие особы, напялившие для обмана добрых людей маскарадное платье!.. – прочь с дороги, осади назад! чтоб вашего духу здесь не было, безмозглые твари!.. Убирайтесь ко всем чертям! Клянусь дьяволом, неужели вы еще здесь?»
Пожалуй, со мной останутся только добрые души, любящие посмеяться. Не те плаксы, которые чуть что бросаются топиться в стихах и в прозе, которые воспевают болезни в одах, сонетах и размышлениях, не бесчисленные мечтатели-пустозвоны, но немногие древние пантагрюэлисты, которые долго не раздумывают, если представляется возможность выпить и посмеяться, которым по нраву рассуждения Рабле о горохе в сале, cum commentо[99], и о достоинствах гульфиков, люди премудрые, стремительные в гоне, бесстрашные в хватке и уважающие лакомые книги.
С тех пор как правительство изыскало способ взимать с нас налоги в полтораста миллионов, смеяться над правительством уже нет мочи. Папцы и епископцы, священцы и священницы[100] еще не так сильно разбогатели, чтобы мы могли выпивать у них; одна надежда, что святой Михаил, прогнавший дьявола с небес, вспомнит о нас, вот тогда того и гляди будет и на нашей улице праздник! Пока же единственным предметом для смеха остается во Франции брак. Последователи Панурга[101], не надобно мне иных читателей, кроме вас. Вы умеете вовремя взяться за книгу и вовремя ее отбросить, умеете радоваться жизни, понимать все с полуслова и высасывать из кости капельку мозга[102].
Люди, рассматривающие все в микроскоп, видящие не дальше собственного носа, одним словом, цензоры – все ли они сказали, все ли обозрели? Произнесли ли они свой приговор книге о браке, которую так же невозможно написать, как невозможно склеить разбитый вдребезги кувшин?
– Да, мэтр-сумасброд. Как ни крути, а из брака не выйдет ничего иного, кроме наслаждения для холостяков и хлопот для мужей. Это правило вечно. Испиши хоть миллион страниц, другого не придумаешь.
92
В биографии Байрона, написанной Луизой Свентон Беллок, причины его женитьбы описываются следующим образом: «Однажды он услыхал о стихах, которые одна юная особа сочинила против него и его сочинений. То была мисс Милбенк, единственная дочь Ральфа Милбенка, баронета. Лорд Байрон не был с ней знаком, но ему ее описали как особу, наделенную множеством совершенств и талантов. Она нападала на автора даже больше, чем на его произведения. ‹…› Подруги ее утверждали, что Байрон вызывает у нее непреодолимое отвращение и что она считает его чудовищем. Этот вызов пробудил тщеславие Байрона. Он прочел стихи, нашел их довольно острыми и загорелся целью быть представленным особе, которая так дурно о нем отзывается» (
93
Доктринеры – группа мыслителей и политических деятелей, сторонников конституционной монархии, образовавшаяся в 1820-е годы; слово «доктринеры», однако, употреблялось и в более широком смысле, для обозначения людей рассудительных и склонных к философствованию.
94
Поль де Бовилье, герцог де Сент-Эньян (1684–1776) выделялся среди придворных Людовика XIV честностью и простотою нрава.
95
Жорж Данден – персонаж одноименной комедии Мольера (1668), крестьянин, женившийся на дворянке.
96
Ср. аналогичный алфавитный список определений любви («любовь есть, несомненно, одно из самых Ажитирующих, Беспокоящих, Волнующих, Горячащих, Дьявольских дел в жизни…» и проч.) у Л. Стерна в романе «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» (1759–1767, т. VIII, гл. XIII;
97
Варавва – преступник, отпущенный Понтием Пилатом в честь праздника Пасхи вместо Христа (Мф. 27:15–26).
98
В обращениях к читателям Бальзак цитирует предисловия Рабле к разным книгам «Гаргантюа и Пантагрюэля» (в частности, к четвертой и третьей), создавая из этих раблезианских формул своеобразный центон. Здесь и далее цитаты из Рабле даются в переводе Н. М. Любимова.
99
В главе «От автора», открывающей первую книгу «Гаргантюа и Пантагрюэля», Рабле упоминает «потешные заглавия» книг, якобы им написанных, в том числе «О достоинствах гульфиков» и «Горох в сале cum commento», то есть «с комментариями». О пантагрюэлистах см. примеч. 44.
101
Здесь Панург упоминается не только как насмешник и любитель шуток, но и как герой глав, где обсуждается вопрос, следует ли ему жениться (кн. III, гл. IX и след.).