Безрадостное решение вопроса!
А может быть, находятся такие порядочные женщины, которые при дележе холостяков следуют примеру Льва из басни?..[152] Как! Неужели по меньшей мере половина наших алтарей не что иное, как окрашенные гробы?[153]
Или, блюдя честь французских дам, надобно допустить, что в мирное время иностранные державы, прежде всего Англия, Германия и Россия, ввозят к нам определенное количество тамошних порядочных женщин?.. Но в таком случае европейские нации поспешат восстановить равновесие, возразив, что и Франция, в свой черед, экспортирует в соседние страны немало красавиц.
Подобные предположения так больно оскорбляют религию и нравственность, что ради оправдания замужних женщин порядочный мужчина, пожалуй, согласится, что вдовы и девицы также повинны во всеобщей развращенности или – еще лучше – что холостяки лгут.
Однако о чем мы говорим? Вспомните тех мужей, которые, позоря общественные нравы, в большинстве своем ведут себя почти так же, как холостяки, и в душе гордятся своими тайными похождениями.
О! в таком случае, по нашему убеждению, всякому женатому мужчине, который, как сказал бы старик Корнель, озаботился о беспорочности жены[154], не остается ничего другого, кроме как отправиться на поиски веревки и гвоздя: foenum habet in cornu[155].
Меж тем именно среди упомянутых четырехсот тысяч порядочных женщин придется нам с фонарем искать добродетельных француженок!.. В самом деле, наша брачная статистика позволила нам исключить из рассмотрения только тех особ, которыми общество не занимается всерьез. Разве не верно, что во Франции число порядочных людей, людей хорошего тона, не превышает трех миллионов, из коих один миллион составляют наши холостяки, пятьсот тысяч – порядочные женщины, пятьсот тысяч – мужья, а последний миллион – вдовы, дети и девицы?
Что же в таком случае удивительного в знаменитой строке Буало?[156] Строка эта отнюдь не является гиперболой и просто-напросто доказывает, что поэт глубоко постиг те непреложные факты, которые математически обоснованы в наших скорбных Размышлениях.
Но ведь добродетельные женщины существуют!
Да, ибо есть женщины, на чью добродетель никто не покушался, и те, что умерли при первых родах (если, конечно, они вышли замуж девственницами).
Да, ибо есть женщины уродливые, как Кайфакатадари из «Тысячи и одной ночи»[157].
Да, ибо есть женщины, которых Мирабо назвал «феями огурцов»[158], женщины, чье тело состоит из атомов, точь-в-точь похожих на атомы, составляющие корни земляничного куста и кувшинки[159]; впрочем, внешность обманчива!..
Вдобавок, к чести нашего века, нельзя не признать, что, с тех пор как мы стали свидетелями реставрации нравственности и религии, то там, то сям попадаются женщины столь высоконравственные, столь набожные, столь ревностно исполняющие свой долг, столь прямые, столь чопорные, столь непреклонные, столь добродетельные, что… что сам дьявол не осмелился бы бросить взгляд в их сторону; они живут под охраной четок, часословов и духовников… Тссс![160]
Женщин, добродетельных по глупости, мы подсчитывать не станем; известно ведь, что в любви все женщины умны.
Наконец, отчего не предположить, что в каких-то богом забытых уголках живут юные, прелестные и добродетельные женщины, неведомые свету.
Не называйте, однако, добродетельной ту женщину, что, борясь с невольной страстью, не дозволила возлюбленному, которого имеет несчастье боготворить, никаких вольностей. Такая женщина наносит любящему мужу одно из самых жестоких оскорблений, какие только можно вообразить. Что остается ему от жены? Вещь без имени, живой труп. Жена этого несчастного уподобляется на брачном ложе тому гостю, которому Борджиа намекнул посреди трапезы, что иные блюда отравлены[161]: разом потеряв аппетит, несчастный ел через силу, а вернее, притворялся, будто ест. Он сожалел об ужине, которому предпочел пир у страшного кардинала, и мечтал только об одном: чтобы праздник кончился и можно было наконец выйти из-за стола.
Итак, размышляя о женской добродетели, мы приходим к следующим выводам, из коих два последних заимствованы нами у эклектического философа восемнадцатого столетия[162].
У добродетельной женщины в сердце либо одной струной меньше, либо одной струной больше, чем у всех прочих дам; она либо глупа, либо величественна.
152
В басне Лафонтена «Телка, Коза и Овца сговариваются со Львом» (Басни, I, 6) при дележе добычи Лев забирает себе всю ее целиком.
154
В оригинале выражение «à l’endroit de l’honneur», которое Вольтер в комментарии к пьесам Корнеля в середине XVIII века называет устаревшим и «неупотребительным в высоком стиле» (Chefs-d’œuvre de Pierre Corneille avec les observаtions des anciens commentateurs, et de nouvelles remarques, par MM. Ch. Nodier, P. Lepeintre et Lemazurier. Paris, 1825. Т. 2. Р. 38; комментарий к трагедии «Цинна»).
155
Сено, – кричат, – на рогах у него (
156
Буало, вообще известный своим весьма скептическим отношением к добродетелям женского пола, в десятой сатире иронически замечает, что в Париже можно отыскать целых трех верных жен.
157
Бальзак очень высоко ценил арабские сказки «Тысячи и одной ночи» и даже называл совокупность своих произведений «Тысячей и одной сказкой западного мира» (см.:
158
Граф Оноре-Габриэль Рикети де Мирабо (1749–1791), прежде чем стать знаменитым революционным трибуном, был не менее знаменитым героем любовных интриг и автором эротических сочинений, которые Бальзак хорошо знал. «Фея огурцов, чью душу породили три фурии, – иначе говоря, богомолка» упомянута в одной из его писем к возлюбленной, Софи Монье, урожденной Рюффе, которую он похитил из дома мужа, маркиза де Монье, и за это в 1777–1780 годах отбывал заключение в Венсенском замке (
159
Древние медицинские и естественно-научные трактаты утверждали, что корни и семена кувшинки ослабляют любовное желание и даже порождают бесплодие.
160
Бальзак насмехается над чересчур активной пропагандой католической религии во французском обществе во время эпохи Реставрации, особенно в правление Карла Х (1824–1830).
161
Итальянский политический деятель, полководец и кардинал Чезаре Борджиа (1475–1507), равно как и его отец Родриго Борджиа, ставший римским папой под именем Александра VI, знал толк в ядах и нередко прибегал к ним не только на словах, но и на деле; он, в частности, – правда не нарочно, а по недоразумению – отравил собственного отца.
162
Имеется в виду Шамфор; афоризм XXI восходит к шамфоровским «Характерам и анекдотам» (