В Серпухове они удачно отоварились. Набрали овощей и фруктов из местных садов и огородов, мяса из фермерских хозяйств и фантастически прекрасных Серпуховских молочных продуктов. Виктор нашел на рынке знакомую тетку и принес от нее коробочки со сметаной и сливками. Когда все составили в багажник, оказалось, что он полон. Зачем столько жратвы, осведомилась Таня, мы что, гостей собираемся принимать?
Тань, а ты что, планируешь сегодня в Москву? Я думал, денька три уж надо побыть. Чтобы отдохнуть, в себя прийти и подумать. Но каждый день гонять за продуктами я как-то не горю желанием.
То есть, мы уходим в автономное плавание?
Точно! Я даже муки и всего такого купил, чтобы хлеб можно было испечь. У меня же в кухне хлебопечка стоит, и к ней есть инструкция с рецептами.
А в русской печи разве нельзя хлеб печь?
Наверное можно, но к ней инструкция не прилагается. А я без нее боюсь не справиться, все-таки опыта нет.
Все-таки, Андрианов, мы с тобой дикие горожане. Ты-то еще туда-сюда, а я совсем...
Да ладно тебе, Тань. Я видел, как ты ловко с Лининым хозяйством управляешься: сажаешь, пересаживаешь, полешь, поливаешь. Видно, что тебе это нравится. Не такая ты дикая горожанка. А кроме того, дом у меня благоустроенный, все удобства имеются. Только вот для обогрева надо печку топить... Но и электрические обогреватели в каждой комнате есть, так что не хочешь топить — не надо.
Да ладно, мы сегодня ночью и без печки не замерзли. Ночи пока теплые.
Ну, вдруг похолодает. Это в августе тепло, а вот осень настанет... Ты же меня не бросишь, Тань?
Не брошу, главное, ты меня не бросай.
Не рассчитывай. Никуда ты от меня не денешься. А значит, в моем доме тебе должно быть удобно и уютно. О нем практически никто не знает. Я купил этот участок когда разводился. У меня загородный дом был в Одинцовском районе. Не на Рублевке, но недалеко от нее. Пафосный такой, как Даше нравилось. Я сразу решил ей его оставить. Но, как оказалось, я очень люблю загородную жизнь. Даже не загородную, сельскую. И тогда я купил себе этот участок в строящемся коттеджном поселке. Меня на него мама навела. Она тут много лет отдыхает у своей подруги в деревне под Тарусой. От моего дома восемнадцать километров, всего ничего. Я помог хозяевам поселка с инженеркой, за это смог взять единственный обособленный участок. Дом сам построил, не стал их проекты использовать. На моем склоне они не годятся, слишком большой перепад высот.
Дом у тебя классный. Удобный, продуманный. И выглядит симпатично, не противоречит окружающей природе.
Так и было задумано. Садом я, правда, пока не занимался. Дом, сарай и баня, вот и все.
Витька, у тебя баня есть? Настоящая?
А ты любишь?
Еще бы! Обожаю! Моя бабка Люся покойница меня вечно в Сандуны таскала. И у Йонаса есть баня, когда я в Литве, через день топим и паримся. Толик тоже баню обожает.
Все, Офигеева, сегодня вечером баню топим!
За разговором не заметили, как доехали. Пока Виктор выгружал продукты, Таня успела осмотреться. Забор был легкий, из сварной сетки, но опирался на бетонное основание. Наверное, там эти самые колья забиты, которые должны почву держать. По сетке вился хмель, усыпанный пушистыми крупными шишками. За рядом кустов прятались деревянные постройки, в одной из которых угадывалась баня. Основное пространство оставалось свободным, на нем росло нечто непонятное, хоть и выстриженное газонокосилкой, но отнюдь не напоминающее газон. Уныние неухоженного ландшафта немного оживляли подпорные стенки террас и дорожка от стоянки к дому, проложенная прихотливыми изгибами и снабженная лесенкой в три ступеньки в месте перехода с террасы на террасу. Дом был похож на своего хозяина. Темное дерево контрастировало со светлым камнем, создавая образ суровый, но одновременно радостный и очень мужественный. Тане вдруг захотелось приложить руку к будущему саду. Вон там, слева у самого забора надо будет огород устроить, отделив его от сада ягодными кустами, яблонь посадить штуки три...
Она уже совсем размечталась, но тут Витя позвал ее в дом. Надо продукты по местам разложить и решить, что готовить на обед. Он не зря хвастал, что кухня оборудована по последнему слову техники, там была даже посудомойка, не говоря уже об огромном двухдверном холодильнике. Таня поставила варить бульон, подумав, что заправить его потом можно чем угодно, а вареное мясо всегда пригодится. Похвалила себя за предусмотрительность: выбранные ею в магазине пряности пришлись как нельзя кстати: этого добра в доме Виктора не водилось, а готовить без них Татьяна не любила. Кинула в раковину пяток картошек, начала чистить.
Танька, какие планы насчет обеда?
Вить, а ты что, голодный?
Да не особенно. Наоборот, я хочу тебя пригласить пройтись. Покажу тебе наш поселок.
Сейчас с бульона пену сниму, газ уверну, картошку дочищу и можем пройтись.
Офигеева, ты такая хозяйственная, с ума сойти. А ведь по тебе не скажешь. На вид деловая дама, которой еду прислуга подает.
Ты не поверишь, я еще стирать, убирать, шить и вышивать умею. Пироги пеку отличные. Варенья там, соленья... Бабушка моя Полина считала, что девочка должна домоводство до тыка знать.
Таня положила картофельный нож и вымыла руки. Вот и все, еще пара минут и можно идти гулять. Она объявила меню:
На обед будет бульон с пирожком, картошка жареная с лучком, салат и свиные отбивные. Бульон пока пусть варится, а все остальное должно быть с пылу с жару.
Салат?
Смешной ты Витька! Салат тоже лучше свеженький, ты не находишь?
Вместо ответа он сгреб ее в охапку и поцеловал. Через три минуты они уже шли по дороге, которая широкой дугой огибала поселок. Действительно, участок Виктора был единственным в своем роде. Когда нарезали землю, делали это, видно, по карте, на которой рельеф местности не учитывался. Поселку досталась березовая роща, стоявшая на пологом склоне, но небольшой язычок земли вылез в овраг. Именно на этом язычке и стоял дом Виктора. Сейчас в будний день народу навстречу попадалось немного, в основном люди пожилые. Виктор вежливо с ними здоровался, а Тане рассказывал, как впервые сюда приехал, как строился три года, как наконец в июле закончил все основные работы.
До тебя я сюда никого не привозил, Тань. Ты мой первый гость в этом доме.
Даже маму?
Даже ее. Знаешь, я торопился все доделать, мечтал, что привезу тебя сюда. Конечно, не при таких печальных обстоятельствах. Но все равно.
О каких таких особо печальных обстоятельствах ты говоришь? Никто, слава Богу, не умер. Мы с тобой живы, здоровы, и давай думать, что все у нас будет хорошо.
Ты правда так считаешь? Танька, как я рад. Я мечтал, что привезу тебя сюда не просто как гостью, а как мою женщину, хозяйку этого дома. Ты не против?
Вить, тебе не кажется, что ты торопишься?
Нет, не кажется. Если ты еще не поняла, Офигеева, я делаю тебе официальное предложение руки, сердца, ну, и прочей требухи в придачу. Отказа не приму, не надейся.
Да я уже поняла, что мне от тебя никуда не деться. Только не стоит торопиться с официальным оформлением. Мало ли что.
Мы же уже в Лондоне договорились, в ЗАГС пойдем тогда, когда сочтешь нужным. Конечно, правильно было бы сразу обеспечить тебя за собой, чтобы ты точно никуда не делась. Но обстоятельства сейчас стремные, я понимаю. С другой стороны... Офигеева, я тебе сейчас один умный вещь скажу, только ты не обижайся...
Что такое?
Вчера, когда Рустам мне заявил что меня из моего собственного бизнеса выкидывают... Волком выть хотелось. Я места себе не находил. Планы мести придумывал. А потом тебе позвонил, и оказалось, ты в том же положении. И враг у нас один и тот же! Я сначала просто озверел. Крышка прыгала, как на чайнике. Хотел за нас двоих ему горло перегрызть. А потом понял: объединяет нас не это! Не вражда с Туманским, черт возьми! Я люблю тебя не потому что такие обстоятельства, а потому что ты — это ты! Поэтому этот твой Туманский не так уж много может у нас забрать. Бизнес, деньги, и все. У тебя он забрал сына, но на самом деле не забрал! Потому что Толя твой тебя все равно любит и любить никогда не перестанет, ближе тебя у него никого нет. При этом себя Туманский в глазах собственного сына просто говном облил. Так что он его отнял не у тебя, а у себя. Наверное поэтому у меня сейчас нет желания мстить или добиваться справедливости, я просто хочу чтобы мы были счастливы. Я чувствую, Туманский этому помешать не сможет, если только не решится кого-нибудь из нас убить. Но что-то мне подсказывает, этого нам бояться не стоит.