Он остался сторожить на улице. Вместе с ним вышел на улицу и Передонов.
— Ну вот, сейчас они тебе скажут, — сказал Рутилов.
Передонов стоял у самой калитки и смотрел в щель меж калиткою и приворотным столбом. Лицо его было угрюмо и почти испуганно, — и всякие мечты и думы погасли в его голове и сменились тяжелым, беспредметным вожделением.
Дарья первая подошла к приотворенной калитке.
— Ну, чем же вам угодить? — спросила она.
Передонов угрюмо молчал. Дарья сказала:
— Я вам блины буду превкусные печь, горячие, — только не подавитесь.
Людмила из-за ее плеча крикнула:
— А я каждое утро буду по городу ходить, все сплетни собирать, а потом вам рассказывать. Превесело.
Между веселыми лицами двух сестер показалось на миг капризное, тонкое Валерочкино лицо, и послышался ее хрупкий голосок:
— А я ни за что не скажу, чем вам угожу, — догадывайтесь сами.
Сестры побежали, заливаясь хохотом. Голоса их и смех затихли за дверьми. Передонов отвернулся от калитки. Он был не совсем доволен. Он думал: болтнули что-то и ушли. Дали бы лучше записочки. Но уже поздно тут стоять и ждать.
— Ну, видел? — спросил Рутилов. — Которую же тебе?
Передонов погрузился в размышление. Конечно, сообразил он наконец, надо выбирать самую молоденькую, Что же ему на перестарке жениться!
— Веди Валерию, — решительно сказал он.
Рутилов отправился домой, а Передонов опять вошел во двор.
Людмила выглядывала тайком в окно, стараясь услышать, что говорят, но ничего не услышала. Вот прозвучали шаги по мосткам на дворе. Сестры притихли и сидели взволнованные и смущенные. Вошел Рутилов и объявил:
— Валерию выбрал. Ждет, — стоит у ворот.
Сестры зашумели, засмеялись. Валерия слегка побледнела.
— Вот, вот, — повторяла она, — очень я хочу, очень мне надо.
Ее руки дрожали. Ее стали наряжать, — все три сестры хлопотали около нее. Она, как всегда, жеманилась и медлила. Сестры ее торопили. Рутилов неустанно болтал, радостно и возбужденно. Ему нравилось, что все это дело он так ловко устроил.
— А извозчиков ты приготовил? — озабоченно спросила Дарья.
Рутилов отвечал с досадою:
— Да разве можно? Весь город сбежался бы. Варвара бы его за волосы оттащила к себе.
— Так как же мы?
— А так, до площади дойдем попарно, а там и наймем. Очень просто. Сперва ты с невестой да Лариса с женихом, — да и то не сразу, а то еще увидит кто в городе. А я с Людмилой за Фаластовым заеду, они вдвоем поедут, а я еще Володина прихвачу.
Передонов, оставшись один, погрузился в сладкие мечтания. Ему грезилась Валерия в обаянии брачной ночи, раздетая, стыдливая, но веселая. Вся тоненькая, субтильная.
Мечтал, а сам таскал из кармана завалявшиеся там карамельки и сосал их.
Потом пришло ему на память, что Валерия — кокетка. Ведь она, подумал он, потребует нарядов, обстановки. Уж тогда, пожалуй, деньги придется не откладывать каждый месяц, а и прикопленное растрачивать. А жена-то станет привередничать, а за кухней, пожалуй, и недоглядит. А еще на кухне подсыплют ему яду, — Варя со злости подкупит кухарку. Да и вообще, — думал Передонов, — уж слишком тонкая штучка — Валерия. К такой не знаешь, как и подступиться. Как ее обругаешь? Как ее толканешь? Как на нее плюнешь? Изойдет слезами, осрамит на весь город. Нет, страшно с нею связываться. Вот Людмила, так та проще. Не взять ли ее?
Передонов подошел к окну и стукнул палкою в раму. Через полминуты Рутилов высунулся из окна.
— Чего тебе? — спросил он с беспокойством.
— Передумал, — буркнул Передонов.
— Ну! — испуганно крикнул Рутилов.
— Веди Людмилу, — сказал Передонов.
Рутилов отошел от окна.
— Чёрт очкастый, — проворчал он и пошел к сестрам.
Валерия обрадовалась.
— Твое счастье, Людмила, — весело сказала она.
Людмила принялась хохотать, — упала в кресло, откинулась на спинку и хохотала, хохотала.
— Что ему сказать-то? — спрашивал Рутилов, — согласна, что ли?
Людмила от смеха не могла сказать ни слова и только махала руками.
— Да согласна, конечно, — сказала за нее Дарья. — Скажи ему скорее, а то еще уйдет сдуру, не дождется.
Рутилов вышел в гостиную и сказал шепотом в окно:
— Погоди, сейчас будет готова.
— Да живее, — сердито сказал Передонов, — что там копаются!
Людмилу проворно наряжали. Минут через пять она была уже совсем готова.
Передонов думал о ней. Она веселая, сдобная. Только уж очень любит хохотать. Засмеет, пожалуй. Страшно. Дарья, хоть и бойкая, а все же посолиднее и потише. А тоже красивая. Лучше взять ее. Он опять стукнул в окно.