Вершина курила папиросу за папиросою. Она не могла жить без табачного дыма перед ее носом.
— Скоро соседями будем, — объявил Передонов.
Вершина бросила быстрый взгляд на Марту. Та слегка покраснела, с пугливым ожиданием посмотрела на Передонова и сейчас же опять отвела глаза в сад.
— Переезжаете? — спросила Вершина. — Отчего же?
— Далеко от гимназии, — объяснил Передонов. Вершина недоверчиво улыбалась. Вернее, думала она, что он хочет быть поближе к Марте.
— Да ведь вы там уже давно живете, уже несколько лет, — сказала она.
— Да и хозяйка стерва, — сердито сказал Передонов.
— Будто? — недоверчиво спросила Вершина и криво улыбнулась.
Передонов немного оживился.
— Наклеила новые обои, да скверно, — рассказывал он. — Не подходит кусок к куску. Вдруг в столовой над дверью совсем другой узор, вся комната разводами да цветочками, а над дверью полосками да гвоздиками. И цвет совсем не тот. Мы было не заметили, да Фаластов пришел, смеется. И все смеются.
— Еще бы, такое безобразие, — согласилась Вершина.
— Только мы ей не говорим, что выедем, — сказал Передонов и при этом понизил голос. — Найдем квартиру и поедем, а ей не говорим.
— Само собой, — сказала Вершина.
— А то будет, пожалуй, скандалить, — говорил Передонов, и в глазах его отразилось пугливое беспокойство. — Да еще плати ей за месяц, за такую-то гадость.
Передонов захохотал от радости, что выедет и за квартиру не заплатит.
— Стребует, — заметила Вершина.
— Пусть требует, я не отдам, — сердито сказал Передонов. — Мы в Питер ездили, так не пользовались это время квартирою.
— Да ведь квартира-то за вами оставалась, — сказала Вершина.
— Что ж такое! Она должна ремонт делать, так разве мы обязаны платить за то время, пока не живем? И главное, она ужасно дерзкая.
— Ну, хозяйка дерзкая оттого, что ваша… сестрица уж слишком пылкая особа, — сказала Вершина с легкою заминкою на слове «сестрица».
Передонов нахмурился и тупо глядел перед собою полусонными глазами. Вершина заговорила о другом. Передонов вытащил из кармана карамельку, очистил ее от бумажки и принялся жевать. Случайно взглянул он на Марту и подумал, что она завидует и что ей тоже хочется карамельки.
«Дать ей или не давать? — думал Передонов. — Не стоит она. Или уж разве дать, — пусть не думают, что мне жалко. У меня много — полны карманы».
И он вытащил горсть карамели.
— Нате, — сказал он и протянул леденцы сначала Вершиной, потом Марте, — хорошие бомбошки, дорогие, тридцать копеек за фунт плачены.
Они взяли по одной. Он сказал:
— Да вы больше берите. У меня много, и хорошие бомбошки, — я худого есть не стану.
— Благодарю вас, я не хочу больше, — сказала Вершина быстро и невыразительно.
И те же слова за нею повторила Марта, но как-то нерешительно. Передонов недоверчиво посмотрел на Марту и сказал:
— Ну, как не хотеть! Нате.
И он взял из горсти одну карамельку себе, а остальные положил перед Мартою. Марта молча улыбнулась и наклонила голову.
«Невежа, — подумал Передонов, — не умеет поблагодарить хорошенько».
Он не знал, о чем говорить с Мартою. Она была ему нелюбопытна, как все предметы, с которыми не были кем-то установлены для него приятные или неприятные отношения.
Остальное пиво было вылито в стакан Передонову. Вершина глянула на Марту.
— Я принесу, — сказала Марта.
Она всегда без слов догадывалась, чего хочет Вершина.
— Пошлите Владю, он в саду, — сказала Вершина.
— Владислав! — крикнула Марта.
— Здесь, — отозвался мальчик так близко и так скоро, точно он подслушивал.
— Пива принеси, две бутылки, — сказала Марта, — в сенях, в ларе.
Скоро Владислав подбежал бесшумно к беседке, подал через окно Марте пиво и поклонился Передонову.
— Здравствуйте, — хмуро сказал Передонов, — пива сколько бутылок сегодня выдудили?
Владислав принужденно улыбнулся и сказал:
— Я не пью пива.
Это был мальчик лет четырнадцати, с веснушчатым, как у Марты, лицом, похожий на сестру, неловкий, мешкотный в движениях. Одет он был в блузу сурового полотна.
Марта шепотом заговорила с братом. Оба они смеялись. Передонов подозрительно посматривал на них. Когда при нем смеялись и он не знал, о чем, он всегда предполагал, что это над ним смеются. Вершина забеспокоилась. Уже она хотела окликнуть Марту. Но сам Передонов спросил злым голосом:
— Чему смеетесь?