Просто, когда он увидел, как сын кузнеца целует Зиру, а после рука крепко сжимает бедро покрасневшей девушки… Косиножка впал в ярость. Он швырнул в смазливого ублюдка сглазом, да таким мощным, что трава в трёх десятках шагов мигом пожухла, птицы попадали замертво, а Ян посинел и ссохся, как сушеное яблоко. Ясное дело, что колдуна мигом нашли. Косиножка ещё не успел понять, что натворил, а его уже окружала рассвирепевшая толпа селян.
Он знал всех поименно, но эти озлобленные рожи не имели ничего с его добрыми соседями. Люди не любят колдунов. И особенно не любят, когда среди белого дня проклинают красивых юношей. Косиножка мигом стал чужаком. Нет. Он стал врагом. Его мать тоже там была. Она смотрела… Смотрела, как будто…
Парень Утер выступившую слезу. Ничего. Он много чего умеет, авось не пропадет. Сглаз навести, порчу, отвары варить, духов призывать. С такими умениями можно в город податься и жить припеваючи. А деревенские. Да хер с ними. Он выбьется в люди, прискачет на породистом черном жеребце, а Зира, уже постаревшая, выйдет со своим калекой, и горько заплачет. Такого жениха упустила.
Косиножка засмеялся. Он ускорил шаг - уже вечерело, а ночевать в лесу он побаивался. Уже спустя полчаса, парень понял, что заблудился. Всего-то надо бы срезать через опушку и выйти на дорогу, к городу. Он шел, держась просвета со стороны полей, но внезапно оказался окружён стеной леса.
- Лети, да дорогу найди, - Косиножка сорвал с шеи амулет, сделанный из черепа птички.
Парень заскрипел зубами от жадности. Амулет дорого ему обошёлся. Пришлось выкрасть три десятка молочных зубов, чтобы сменять его на птичий череп. Про тварь, что пришла на обмен, не хотелось даже думать. Страху он натерпелся столько, что ещё месяц кошмары снились.
Жёлтый черепок неспешно плыл по воздуху, паря в трёх ладонях от земли. Косиножка расслабился, увидев просвет. Ещё немного и он выйдет на дорогу. Там и заночевать можно. В поле всё-таки не так страшно, как в лесу.
Внезапно левую ногу парня что-то дернуло. Плотная веревка захлестнула ступню и ловушка сработала. Голова Косиножки чиркнула по земле, а затем поволокли наверх, пока парень не оказался висящим вниз головой на ветке дуба. Косиножка что есть мочь завопил. Лес будто поглотил его крик, как сухой мох, впитывает воду.
- Кашууум, - Косиножка дернулся, услышав хриплый голос.
Он махнул рукой, посылая проклятие в вышедшую из кустов мохнатую фигуру. Козловолк! Заклинание мгновенно иссушило зверя, превращая его в облезлое, осыпающиеся пылью чучело. Косиножка только сейчас сообразил, что может уничтожить верёвку заклинанием, вместо того, чтобы бестолково болтаться вниз головой. Веревка звонко треснула. Юноша ударился спиной, но тут вскочил. Он старался не закричать - острая ветка при падении впилась в кожу - сквозь сомкнутые губы все же просочилось сдавленное шипение.
- Не подходи! - заверещал Косиножка. Его обступили десяток козловолков. - Убью!
Косиножка лукавил. Его сил хватило бы, чтобы ослабить двух-трёх. Но он выправил впалую грудь и грозно наставил палец на самого крупного зверя с большими черными рогами. На поясе козловолка, стоящего на двух ногах, висел пояс с двумя ножнами - навершие мечей блестели на солнце.
- Не убивай! - внезапно взмолился он. - Не убивай, ДАУРКХ, молю Матерью-волчицей.
- Дауркх, - принялись становиться на колени козловолки. - Мы нашли тебя, слава Отцу-козлу.
- Мы давно тебя ждали, дарукх, - низко поклонился вожак. На его спине висел ужасный зазубренный тесак из черного металла. - Легенды говорили, что придет избранный, умеющий иссушать плоть.
- Избранный? - нахмурился Косиножка. Затем его лицо разгладилось, а руки легли на пояс. - Да, перед вами ваш избранный!
Друзья, вышла большая задержка... Автор пытался вылечить зубы бесплатным путем. что попросту сожрало все силы и желания что-то делать. Далее попытаюсь наверстать темп.
Глава 30
Темно. Холодно. Остывшая поверхность высасывала из меня тепло. Я не сразу сообразил, где нахожусь. Гневоящер. Кровавый камень. Точно! Я вскочил и завозил пальцами по паху. Есть! Он есть! Получилось!
Вне себя от радости, я запрыгал по пузырю. Теперь чертовка не уйдет от меня, пока я всласть не наиграюсь со своим удом. Но что-то не сходится. Я проглотил такой большой камень, а результат не сильно выдающийся. Проверим, что скажет наследие.
Ничего. Единственным итогом стал небольшой отросток между ног. На мгновения я почувствовал разочарование - такой большой камень, пропитанный силой, мог дать очень могущественную способность. Но сделанного не воротишь.
Сколько времени прошло? Если кольцо не прикончило меня, то время ещё есть. Только вот… Плоть ящера оказалось холодной и твердой, будто его тело закоченело. Больше не было мерного биения огромного сердца. Гневоящер мертв? Его убили или он сам умер? Но вскоре под ногами пронеслась едва ощутимая вибрация. Сердце бьётся. Но очень медленно.
Я попробовал вернуться обратным путем, но прежде упругая и горячая кишка превратилась в тесный каменный лаз. Отвердевшая плоть не поддавалась никаким усилиям. Пришлось повернуть назад, чтобы не застрять. От одной мысли, что я застряну в полной темноте, сжатый тоннами твердой плоти, по спине пробежал холодок.
В глубь ящера двигаться было легче. Пока кишка резко не сузилась, резво вильнув наверх. Холодная плоть была покрыта вязкой слизью, пощипывающей руки. Узко. Мне едва удавалось продвигаться вперёд, но особенную трудности доставляли резкие повороты или места, где кишки почти перекручивались.
Я выпал в просторную полость и шлепнулся задницей на упругое желе. От удара пленка на поверхности порвалась, погрузив меня в жгучую водянистую массу. На шкуру будто плеснули жидким огнем. Заверещал, я что есть мочи подпрыгнул и вцепился в стенку полости. Меня удерживало лишь невероятное мышечное усилие. Дерьмо, почему здесь так темно? Я же должен отлично видеть в любой темноте. Видать, жопа ящера это совсем особенное место.
Я боялся шелохнуться. Задницу и ноги начало сводить. Это желудочная кислота. Ядреная зараза. Не удивлюсь, что шерсть растворится и просто стечет с меня, а хвост облысеет, как у крысы.
Силы быстро покидали меня. Нужно что-то решать. Я осторожно тронул лапой предполагаемый пол - пальцы ткнулись в упругую пленку, но стоило надавить, как она погрузилась в кислоту. Сука, надо было желать полет.
Выдохнув, я расслабился. Падение длилось очень недолго. Едва под ногами оказалась кислота, я побежал, со всей возможной скоростью перебирая ногами. Будто водомерка. Но лапы у меня были всего две, а веса имелось порядочно. Жижа захлестнула колено. Жжение напомнило, будто я снова оказался в пожаре. Тогда мне очень повезло. А здесь… Ещё пару шагов и едкая жидкость начнет растворять шерсть, затем мясо и кости.
Жуткая картина подстегнула меня. Я замахал руками в такт ногам, забыв, как дышать, и куда вообще бегу. Получалось! Я не сразу понял, что лечу по бугристому склону, свободному от слизи. Ноги горели. Я принялся руками сбрасываться впитывающуюся жижу. На пальцы тут же накрутились полосы разъеденных волос. Запрыгал, стряхнул, все что мог. Ладони жжет. Словно на сковороду положил.
Я что-то мог видеть. Слабый рассеянный свет проникал сверху. Туда и направился. Спустя двадцать шагов склон сужался и круто уходил вверх. Светлое пятно было разделено колокольчиком. Это глотка.
Пасть гневоящера была плотно закрыта, но сквозь щели между сомкнутыми зубами легко мог пройти согнувшийся ребенок. Я пробежался по узкому языку и выскочил наружу.
Спрыгнув вниз, на сочную зелёную травку, я ухнул вниз, с головой погружаясь в холодную воду. Загребая лапами, поплыл наверх. Левая нога зацепилась за корень. Поднявшийся ил закрыл свет над головой. Я перекрутился и дёрнул на себя корень, обмотавший ступню. Не поддается!