– Легко. Дай ей причину доверять тебе. Действительно хорошую причину. – Ани отвечает мне так, как будто это самая простая идея в мире.
Вот только я понятия не имею, как заставить кого–то доверять мне. У меня никогда не было причин для этого.
– Как мне это сделать? Она не верит ничему, что я говорю.
– Ты умный парень. Разберись в этом.
🏰 🏰 🏰
Я заглядываю в кабинку Захры. Если она чувствует мой взгляд, то игнорирует его. О том, что мое присутствие ее беспокоит, я могу судить только по тому, как она хмурится.
Я вхожу в запретную зону и сажусь на угол ее стола. Ее глаза сужаются на ее бумаге. Сегодняшний значок выглядит так, будто ее вырвало из семидесятых, с веселым текстом «flower power» в окружении цветов. Она подходит к ее винтажной футболке в стиле ретро и джинсам–колокольчикам. Я еще не видел, чтобы Захра подбирала наряд к своей булавке, но это мило.
– Нам нужно поговорить.
Ее единственным ответом является то, что она мнет страницы напряженными пальцами. Тишина между нами становится все более некомфортной.
– Считается невежливым игнорировать своего босса.
У нее подрагивает челюсть.
Я заглядываю в газету, которую она держит в руках, и читаю заголовок. Ни за что.
Я вырываю заявление у нее из рук.
Она крутится на стуле и смотрит на меня прямо. – Отдай обратно.
– Нет.
Ее ноздри раздуваются. – Ты ведешь себя как ребенок.
Правда? Я слишком далеко, чтобы беспокоиться, пока я разрываю бумагу на четыре части. Она моргает на меня, как будто я сошел с ума. Честно говоря, может, и так, но не может же она всерьез рассматривать эту альтернативу. Я этого не допущу.
– Ты не уволишься. – Я бросаю заявление об уходе с работы в мусорную корзину под ее столом. Поскольку я ублюдок, я слежу за тем, чтобы мои пальцы касались ее тела. Несмотря на то, что ее кожа закрыта джинсами, ее мягкое дыхание говорит мне обо всем.
Независимо от времени, места или обстоятельств, Захра привлекает меня. Ничто из того, что она говорит или делает, не убедит меня в обратном. И хотя я, возможно, все испортил, я больше не даю ей времени на раздумья.
Она скрещивает руки. – Ты не можешь заставить меня остаться здесь.
– Могу.
Она смотрит на меня. – Нет. Все становится слишком сложным.
– Тогда не усложняй.
– Я не могу просто отключить свои чувства и жить дальше, как будто ничего этого не было. – Она делает жест между нами, слегка нахмурившись.
– Я не хотел причинить тебе боль. – От этой мысли мое сердце неловко сжимается в груди.
– Ты лгал о том, кто ты есть, в течение нескольких месяцев. Я чувствовала себя виноватой за то, что заинтересовалась двумя разными парнями, в то время как ты все это время знал, кто я. Это жестоко. – Ее голос срывается.
Все мое тело реагирует на то, как блестят ее глаза от непролитых слез. Ее реакция не похожа на то, с чем я могу справиться. Я ничего не знаю о том, как справиться с чужими эмоциями, и уж тем более, когда причиной всех страданий являюсь я.
Я протягиваю ей руку, желая прорваться сквозь ее холодную внешность. Она делает глубокий вдох, откидывая стул как можно дальше.
Ее отказ ранит сильнее, чем я хочу признать. Я ненавижу расстояние между нами. Мы не для того потратили месяцы, чтобы узнать друг друга, чтобы она вот так отстранилась.
– Дай мне один шанс объясниться. Если ты не убедишься, что я сожалею, – мой голос падает по привычке, – тогда я больше не буду беспокоить тебя по этому поводу. Я позволю тебе уволиться.
– Правда? – Все ее лицо озаряется.
Ее волнение только подстегивает меня доказать, что она ошибается. – С выходным пособием и все такое.
Она кивает. – Хорошо. Одна попытка. Я серьезно.
Ее энтузиазм граничит с оскорблением. Когда я сказал ей, что у меня есть соревновательная жилка, я имел в виду это. Она не уйдет. Мне нужно только выяснить, как ее удержать.
– Отлично. – Я протягиваю руку, чтобы пожать ее.
Захра хватает мою протянутую руку. Моя кожа искрится от одного и того же чувства всякий раз, когда она прикасается ко мне. Я провожу большим пальцем по ее нежным пальцам, прежде чем отпустить. Она пытается скрыть дрожь, но ей это не удается.
– Увидимся вечером. Я не могу позволить ей возвести стены еще выше. Если дать ей больше времени, это только усилит ее скептическое отношение к моим намерениям. Возможно, мне нравится вызов, но я не дурак.
– Сегодня вечером?! – пискнула она.
Я засовываю руки в карманы, чтобы не сделать что-нибудь безумное, например, не прикоснуться к ней. – Первое правило бизнеса – всегда обсуждайте условия, прежде чем соглашаться.
29
ЗАХРА
Дом – это именно то, что я ожидала, что Брэди Кейн построит для себя. Симпатичное крыльцо выглядит пустым, но облюбованным, с качелями и рядом кресел-качалок, мягко покачивающихся от ветра. Это дом, построенный для семьи, и я могу представить, что он провел здесь много лет со своей семьей.
Я поднимаюсь по ступенькам. Моя рука нависает над дверным звонком, но я не решаюсь нажать на кнопку.
Лучше поторопиться и покончить с этим вечером. Я нажимаю на звонок и жду. Меньше чем через минуту деревянная дверь со скрипом открывается, и передо мной предстает Роуэн, которого я еще не видела. Я дважды моргаю, чтобы убедиться, что на нем треники и футболка.
У него новая пара очков, на этот раз с рисунком черепахового панциря.
Мой взгляд пробегает по контурам его тела, прежде чем остановиться на его голых ногах. Весь его наряд кажется совершенно несправедливой военной тактикой против моего колотящегося сердца. Это... Он... Агх!
Я хмурюсь. – Привет.
Он делает вид, что рассматривает меня. Почему-то из-за него мои джинсы-клеш и винтажная футболка кажутся неуместными.
Он открывает дверь шире, давая мне пространство, чтобы войти. Но недостаточно, потому что его тело остается посередине дверного проема, заставляя нашу кожу прижиматься друг к другу.
Он ведет меня в тускло освещенную гостиную, рассчитанную на семью из пятидесяти человек. Массивный диван напоминает облако, в которое хочется погрузиться, а ковер достаточно мягкий, чтобы на нем вздремнуть.
Он указывает мне на подушку на полу.
– Это ужасно похоже на свидание, – бормочу я себе под нос.
– Не усложняй. Я знаю, что ты голодна.
Я смотрю на него, ненавидя, что он прав. Я опускаюсь на подушку и скрещиваю ноги. Он берет пакет, достает картонные коробки и подает мне тарелку с моим любимым Пад тай. Мое глупое сердце предает меня, сжимаясь при малейшем намеке на внимание Роуэна к деталям.