Взгляд Роуэна становится смертоносным. Его глаза перебегают с моего корсетного топа на пышную юбку.
Пока он смотрит на меня, я смотрю на него. Из всех его костюмов этот – мой самый любимый. Я не уверена, знает ли он об этом. От того, как королевский синий материал обегает его кожу, мне хочется пригласить его в свою квартиру и забыть о наших планах на ужин.
Наши глаза встречаются. Он ругается, глядя на то, что написано у меня на лице. Вместо того чтобы выслушать мое предложение, он хватает меня за руку и тащит прочь, все время бормоча себе под нос.
🏰 🏰 🏰
– Гарфилд.
Рука Роуэна на моем бедре сжимается. – Боже, нет. – Он не переставал прикасаться ко мне с тех пор, как я села в его Роллс-Ройс. Видимо, люди вроде Кейнов достигают такого уровня богатства, что им больше не нужно ездить на собственных машинах. Сначала я думала, что это смешно. Но потом свобода дала Роуэну возможность провести руками вверх и вниз по моему бедру. Несмотря на неприличное количество слоев, его пальцы посылают огоньки тепла по моему бедру с каждым манящим движением.
Я заглядываю в список имен, который сохранила после того, как задалась вопросом, какое же, черт возьми, у Роуэна второе имя. После поисков по всему Интернету и на нескольких сомнительных сайтах, которые требовали много денег за проверку биографии, я остановилась на списке имен детей с одного сайта.
За исключением того, что у меня уже двадцать имен, и каждое из них не подходит.
– Гэри.
Его грудь сотрясается от беззвучного смеха. – Нет.
– Гертруда.
– Это женское имя.
Я пожимаю плечами. – Твоя мама могла бы быть прогрессивной.
Черт. Я не хотела о ней вспоминать. Кейны замыкаются, когда речь заходит о чем-либо, связанном с матерью Роуэна. Единственное, что известно широкой публике, это то, что она умерла после долгой и ужасной борьбы с раком.
Он сжимает мое бедро, как будто хочет меня успокоить. – Моя мать была во многом замечательна, но даже она не была такой прогрессивной. Слава Богу.
– Хм. Хорошо! А что насчет Глена?
– Ты никогда не догадаешься, так что лучше сдайся сейчас.
Я смотрю ему в глаза и выпячиваю нижнюю губу. – Я не сдаюсь.
Он потирает мою губу большим пальцем, в ответ на что по моему позвоночнику пробегают струйки тепла. – Поэтому я вознагражу тебя историей о том, как я получил свое второе имя. Но я должен поклясться тебе хранить тайну.
Я протягиваю ему мизинец.
Он отводит его, наклоняется вперед и проводит мозолистой рукой по моей щеке. – Поцелуй за секрет.
– Я никогда не слышала об этой игре. – Я ухмыляюсь.
– Это потому, что она исключительно наша.
В моей груди разливается тепло при мысли о том, что у нас есть что-то свое. – Мне уже нравится эта игра.
Его рука обхватывает мою шею и тянет меня вперед. Его губы прижимаются к моим, сначала мягкие, но потом сменяются жгучим голодом. По моей коже разливается тепло, когда Роуэн проводит языком по моим губам, прослеживая узор, который я чувствую до самого сердца.
Он целует меня до тех пор, пока у меня не перехватывает дыхание. Его глаза теряют свою яркость, переходя с моего лица на окно позади меня.
Я ненавижу видеть его таким. – Я могу перестать гадать. Тебе не нужно мне говорить.
Он качает головой. – Мы заключили сделку. – Вздох покорности, который он издает, мало способствует снятию напряжения с его тела. – Я мало говорю о своей матери.
Я протягиваю руку и сжимаю его ладонь в своей. Он держится за нее как за спасательный круг, едва скрывая дрожь в руке, когда он выжимает кровь из моих пальцев. – Некоторые мои воспоминания путаются, поскольку я был так молод, но больше всего я помню о маме то, что она любила короля Артура.
– Не может быть! Она была любительницей истории?
Он смотрит на меня со знанием дела. Я вздыхаю и нежно чмокаю его в ответ на его очередной секрет. Я отстраняюсь, но он снова притягивает меня к своей груди и углубляет поцелуй. Как будто ему нужна дополнительная смелость, чтобы говорить о чем-то, связанном с его матерью.
Возможно, он не ищет любви, но, возможно, он ищет исцеления.
Я могу помочь в этом. Я была такой.
Он отпускает меня, прежде чем сделать несколько глубоких вдохов. – Моя мать была одержима историей и историями, которые граничили с фантазией. Собственно, так она и мой отец познакомились.
Он делает паузу, как будто не уверен, стоит ли продолжать.
– Расскажи мне больше. Пожалуйста? – Я целую его в щеку.
– Она работала в репетиторском центре в университете, где они оба учились. Мой отец зашел в здание, чтобы забрать своего друга, чья машина была в ремонте. Моя мать работала за прилавком и спросила, не нужна ли ему помощь.
– И?
– Мой отец был круглым отличником и весь семестр ходил на занятия с репетитором по предмету, который он даже не посещал.
– Нет! – Я смеюсь до хрипоты. История его родителей может быть лучше, чем моих – не то чтобы я призналась им в этом.
– Это правда. Мама даже пересматривала его липовые эссе и домашние задания о короле Артуре и его рыцарях.
– Я смотрю, ложь – это семейная черта Кейнов.
Он ухмыляется. – Мы делаем все, чтобы получить то, что хотим.
– Безжалостные. Все вы, – поддразниваю я.
Он хихикает под нос.
– Что твой отец сказал обо всем этом? И как он заставил ее согласиться на свидание после того, как она так долго притворялась? – Мне нужно услышать больше, хотя бы для того, чтобы подпитать безнадежного романтика во мне.
– Я не помню. – Губы Роуэна сжимаются в тонкую линию, а его рука, держащая мою, напрягается.
Температура в машине падает, соответствуя энергии, исходящей от Роуэна. У меня вся грудь болит за отца Роуэна. Несмотря на то, что я слышала о его сомнительных деловых решениях, я могу сопереживать любому, кто потерял жену. Особенно мужчине, который был готов посещать занятия по репетиторству просто так, чтобы провести время с женщиной, которая ему нравилась.
И еще больше я могу сочувствовать детям, которые пережили подобное горе.
Я сжимаю его руку. – Так какая связь между этой историей и твоим вторым именем?
– Моя мама назвала меня и моих братьев в честь рыцарей Круглого стола короля Артура.
– Это серьезно. Разве они не нашли Святой Грааль или что-то в этом роде?
– Или что-то в этом роде. – Уголок его рта снова приподнимается, и напряжение покидает его, как порыв воздуха. – У меня все просто. Деклан – тот, кому придется до конца жизни представляться как Деклан Ланселот Кейн.
Я беззлобно хихикаю при мысли о том, что старшему брату Роуэна придется нести такой крест до конца жизни. Ланселот? Серьезно?