– Если он нанял тебя, значит, он хорошо понимает, что делает, - говорит папа.
Хотела бы я чувствовать себя так же уверенно, как он, в своих навыках. С тех пор как я покинула кабинет Роуэна, тревожных мыслей становилось все больше, пока не стали непреодолимыми.
Что, если у меня была всего одна хорошая идея, которую Брэди Кейн помог превратить из средней в потрясающую? Что, если я чудо одного хита, которое разобьется и сгорит на глазах у тех самых людей, на которых я равнялась всю свою жизнь?
Я ненавижу, что соскальзываю в эти старые ловушки мышления. Я позволяю Лэнсу победить каждый раз, когда даю его критике эфирное время в своей голове, и это только больше раздражает меня.
Если ты не поверишь в себя, никто не поверит.
Моя семья вырывает меня из моих мыслей. Я откупориваю бутылку шампанского и поднимаю ее к потолку.
За тебя, Брэди.
🏰 🏰 🏰
Сегодня я пришла на десять минут раньше, чтобы поразить Роуэна своей новообретенной пунктуальностью, но мои усилия оказались напрасными. Его дверь так и осталась закрытой, поэтому я болтаю с Мартой без умолку. Мы не сразу стали подружками, которых объединяет наш любимый автор романов и наша вечная тяга к Chick-fil-A (прим. пер. американская сеть фастфуда) по воскресеньям.
Разговоры с ней помогают скоротать время.
Даже Марта должна работать, поэтому я вожусь с тканью своего платья в горошек и сижу в телефоне.
Дверь в кабинет Роуэна с грохотом распахивается. Я подпрыгиваю на своем месте и прижимаю руку к сердцу. Какой бы кофе Роуэн ни пил по утрам, он явно не идет ему на пользу. Он выходит из кабинета, не удостоив меня и свою секретаршу взглядом.
Она практически спихивает меня со стула.
– Иди!
Я быстро выхожу из вестибюля, чтобы догнать его. Мне требуется вдвое больше шагов, чтобы успеть за его длинными шагами, потому что мужчина действительно высокий. Как он пролезает в дверной проем, не пригнув голову?
Мы продолжаем идти, и тишина съедает меня, пока я не взрываюсь.
– Я начинаю думать, что вы не очень-то любите утро.
Я каким-то образом обнаруживаю, что иду в ногу с ним.
Роуэн ворчит себе под нос. Он ведет нас к входу в катакомбы на Стори-стрит.
– Чудесная погода, не правда ли?
Звук сверчков.
– Да, Захра, я вот думаю, какой смысл принимать душ по утрам, если влажность делает свое дело за меня? - Я пытаюсь подражать его голосу с низким тембром, но терплю неудачу, когда мой голос трещит.
Уголок его губ приподнимается, и я мысленно поднимаю кулак в воздух.
Я делаю еще одну попытку спасти этот разговор.
– Как вам Дримленд?
– Никак, - бормочет он себе под нос.
Я спотыкаюсь о носок своей кроссовки.
– О. - Ну, черт. Я не ожидала, что он это скажет. – У вас есть любимый аттракцион?
– Нет.
Все мои мозговые клетки ликуют после его ответа. У нас что-то получается, люди!
– У меня тоже! Хороших слишком много.
Это вызывает у него еще одно ворчание.
– Что вам больше всего нравится в работе директора?
– Тишина в конце рабочего дня.
Я просто теряю дар речи. Мои легкие горят от смеха над его ответом. Он останавливается и секунду смотрит на меня, прежде чем прийти в себя.
Он ведет нас по туннелям, как будто делает это постоянно. Вместе мы поднимаемся по лестнице и проходим через дверь с надписью «Мастерская креаторов». У меня перехватывает дыхание, когда мы входим в огромное хранилище, разделенное на четыре секции высокими перегородками. В воздухе витает определенный запах, напоминающий мне уроки рисования в начальной школе.
Роуэн проводит меня через каждую комнату, не давая мне замолчать, пока я впитываю красоту всего этого. Первое помещение заполнено аниматрониками и роботами для аттракционов, парадов и шоу. Я провожу рукой по холодной металлической руке аниматроника. Она двигается, и я отпрыгиваю назад, прямо в грудь Роуэна. Он хватает мое плечо, чтобы стабилизировать меня. Каждая клетка во мне срабатывает в унисон, оживая от нежности его прикосновения.
Мое тело превращается в ад при контакте с ним. Кожа нагревается там, где прижимается его рука, и я чувствую, что прислоняюсь к нему. Он отпускает меня и выходит из комнаты, словно его ботинки могут загореться.
Я догоняю его, следуя за ним в рай для дизайнеров, где стены покрыты раскадровками, а столы заставлены всевозможными художественными принадлежностями.