Ладонь коснулась копны светлых волос сына, и на губах женщины заиграла улыбка.
– Доброму гостю всегда рады, – сказала хозяйка приветливо.
– А недоброму?
– Недоброго найдётся чем отвадить, – с улыбкой сказала мать Эритора, пальчик скользит по чёрному шнурку, от ключиц, меж полных грудей к запретному для обычного люда оберегу.
– Мама! Его зовут Виллейн. Он узник, сбежал из колдовской башни! Нашёл под утёсом, мокрого совсем. Представляешь, что узнали на площади?…
Я затараторил:
– Послушайте, я не причиню вреда! Скажете – уйду прямо сейчас, вам могут грозить неприятности. Дайте одёжки побалохонистей да шляпу!
– Мне дела нет до королевских проблем! – резко ответила женщина. – Тем более колдовских. Вы не похожи ни на преступника, ни на обычного жулика-мелкинда. Оставайтесь на завтрак, там видно будет. Меня зовут Унрулия.
Я поблагодарил кивком. В доме чисто, но скудно. Одежда Унрулии из явно добротной ткани, не каждый купец позволит, в ушах дорогие жемчужные серьги.
Караси, запечённые до хрустящей корочки, устроились поверх гречневой каши, исходят паром в глиняном блюде посреди стола. Исчезли быстро.
– Странно живёте. Не рыбной ловлей, много ли мальчишка принесёт. Мужа, видно, нет.
– Так уж и видно?… Я дочь купца, отец оставил наследство, у самой голова и руки на месте!
– Мама умная и шить умеет! Из самого верхнего города наряды заказывают, – вступился мальчуган. – Мама, герольд на рынке…
– То-то мне ваша, гм, ваше лицо кажется знакомым. Видел, поди, близ дворца.
– Из-под башни видали? – засмеялась она, обнажив ровные белые зубы. Я набрал воздуха ответить, как по улице пронёсся топот, спустя минут пять в дверь застучали, настойчиво, но как-то слабо. Эритор взглядом спросил разрешения открыть, на пороге старуха, щурится на меня близоруко. Перевела взгляд.
– Соседка, скорее на площадь! Ой, беда случилась!
– О чём вы? – спросила хозяйка.
Бабулька покосилась подозрительно на меня.
– Слышали набат? Проскакал гонец – все на площадь!
Эритор, сделав просительное лицо, умчался, обгоняя старушку, мы наедине с неловкой тишиной. Я уставился на оберег, но взгляд притягивает окружение. С трудом разомкнул пересохший рот, спросил учтиво и на нейтральную тему:
– Эритор весьма крепок. Сколько ему, двенадцать?
Женщина мелко кивнула, взгляд не находит места, смуглые щёки хорошо скрывают лёгкую бледность. Я продолжил настойчивее:
– Знаю только один тип людей, не выдающих беглецов. Это такие же преступники!
– Вы так мало знаете. Мы не преступники. Королевская власть, – Унрулия помедлила, – тот, кто правит от имени короля, нам не указ!
– Что значит – правит от имени короля, о чём говорите?
– Когда в последний раз видели Его Величество? Сколько не показывался на люди? – с жаром воскликнула она. – Год, два? Его Величество так же мёртв, как и отец Эритора.
– Не может быть! Мастер Фитц видится регулярно, да и принц не похож на убитого горем сына. Как подобное могли скрыть, и, главное, зачем?
«Эта женщина несёт бред. Бедняжка тронулась слегка умом, живя с сыном одна».
Я посматриваю на оберег, где-то в груди заворочалась жадная жаба, а руки дёргаются забрать.
Эритор ворвался с таким видом, что мать вскочила и мигом заперла дверь.
– Мама! Герольд снова объявил! Его Высочество погиб на охоте! Заговорщики-маги покушались и на принца!
Мальчик с ужасом уставился на меня, порывается заслонить маму. Та не даёт, крепко сжав за плечо. Я сижу, не в силах вымолвить слова, мысли вскачь. Унрулия глубоко вздохнула, лицо – недвижная маска. Проговорила спокойным тоном:
– Сынок, пойди собирать вещи. Как если едем за город. Давай-давай!
Мальчик бросил на меня свирепый взгляд, но покорно прошёл в комнату.
– Поверьте, я не имею никакого отношения к смерти Его Высочества, тем более Его Величества! Представить не могу, как случилось! – сказал я, ладонь близ рукояти кинжала – на всякий случай.
– О, мне это известно. Король умер два года тому назад. Дальнейшее – фарс и предательство! Бедный Джетсет.
– Откуда вам известно?!
Я вскочил и попятился от сумасшедшей.
– Не важно. Послушайте, вы должны спасти сына! Ему, всем нам грозит страшная опасность!
Унрулия шагнула вплотную, губы чувственных очертаний сжаты в прямую линию. Опустила ладони мне на плечи, замерла, глаза в глаза.