Роман «Мельница на Флоссе» полон истинного драматизма. Здесь нет замысловатых ходов и запутанной интриги. И то, что автор уделяет главное внимание не внешним событиям жизни героев, а их внутренним переживаниям, увлекает читателя. Его не может не привлечь мастерство пластического изображения людей и событий. Описания здесь ценны не сами по себе, а тем, что помогают раскрыть психологию действующих лиц, создать многогранные, запоминающиеся образы.
Для достижения своей цели автор использует разнообразные приемы и средства. На протяжении всего романа много овеянных истинной поэзией пейзажей. То это спокойный сельский пейзаж в начале романа, то мягкий зимний пейзаж в середине его, то тревожный ночной пейзаж разлившейся реки, когда Мэгги плывет на помощь брату. Пейзажи не всегда гармонируют с переживаниями героев. Часто они являются контрастом им. Вторая глава второй книги романа начинается исполненным лиризма веселым зимним пейзажем, но у Талливера на душе тяжело и горестно — начинается тяжба с Пивартом.
Иногда романистка при помощи явлений природы раскрывает переживания действующих лиц. Страстные слова Стивена Геста рисуют в воображении Мэгги, когда они плывут по реке, картины счастливой жизни, где привязанность не обращается в самопожертвование, как в случае с Филипом Уэйкемом.
Большую роль в романе играет образ реки, на фоне которой развивается действие. Вся жизнь героев связана с ней. Река приносит счастье, приносит и горе. Ей писательница придает некий символический смысл. В образе реки она показывает стихийные разрушительные силы природы, против которых человек не в силах бороться: своим трудом он может лишь загладить следы разрушений.
Кроме действующих лиц, в романе есть еще одно лицо — лицо повествователя, от имени которого ведется рассказ о событиях. Глазами повествователя даются картины природы, он истолковывает события, произносит приговоры. Он представляется человеком, полным благородства, гуманным и сочувствующим труженикам, близким к ним, любящим свой народ и родную природу. Его возмущает пошлость сент-оггского мещанства, о котором он говорит: «Вы бы не смогли жить среди таких людей: вы задыхаетесь, отгороженные глухой стеной от всего прекрасного, великого и благородного». Он постоянно обращается к читателю со своими раздумьями о жизни. Этот прием позволяет автору установить тесный контакт с читателем, придает произведению задушевность, мягкий лиризм, теплоту, а временами горячую страстность. Развертывая перед читателем картину за картиной, он согревает их своим личным чувством, собственным настроением, вызываемым в нем этими картинами. В описаниях всегда слышится живой человеческий голос, живое восприятие окружающего. Таково лирическое описание мельницы и лошадей в первой главе первой книги романа или окрашенный лирическим настроением и чувством нежной привязанности к родной природе пейзаж в конце пятой главы той же книги.
Лиризмом окрашен и юмор Джордж Элиот, являющийся одной из особенностей ее творчества. Это не юмор положений, как, скажем, у Диккенса, а юмор характеров. Элиот не ставит своих героев в нарочито смешные положения. Смешное в сестрах Додсон связано с их тупой ограниченностью в восприятии явлений жизни: рассуждения тетушки Пуллет о том, что она не может купить при распродаже вещей Талливеров серебряный чайник, потому что у него прямой носик, когда речь идет о том, чтобы выручить сестру; разговоры миссис Талливер о курах и белье в то время, как дело идет о будущем Тома, и т. д.
Смешное не вызывает у Элиот негодования. В одном из писем она писала, что «далека от того, чтобы ненавидеть Додсонов». Теплым и мягким юмором овеяно описание детства Тома и Мэгги. Это оживляет наши представления о них. Юмористическая интонация исчезает к концу романа, когда повествование наполняется трагическим пафосом. Только в сценах, где появляется Боб Джейкин, неунывающий друг детства Тома, помогший ему разбогатеть, возникает веселый смех, задача которого — разрядить атмосферу.
Джордж Элиот — замечательный знаток английского языка, использующий все его богатства, диалекты, народные говоры, пословицы и поговорки как средства речевой характеристики действующих лиц. Многие выражения ее стали пословицами, в романе «Мельница на Флоссе» самыми разнообразными пословицами насыщена речь старика Талливера.
Издание романов Джордж Элиот в новых русских переводах заново открывает несправедливо забытое у нас творчество крупной английской писательницы и расширяет наше представление об английской реалистической литературе XIX века. Проникнутый горячим сочувствием к простым людям и обличающий эгоизм и тупоумие мещанства, роман «Мельница на Флоссе», исполненный многих художественных достоинств, имеет право на внимание советского читателя.
К. Ровда
Мельница на Флоссе
«Не разлучились они и в смерти своей»
Книга первая
Брат и сестра
Глава I ОКРЕСТ ДОРЛКОУТСКОЙ МЕЛЬНИЦЫ
По широкой равнине, раскинув зеленые берега, спешит к морю Флосс, и прилив, как нетерпеливый влюбленный, стремясь реке навстречу, сливается с нею в пылком объятии. Этот могучий прилив несет темные корабли, груженные смолистыми сосновыми досками, тугими мешками льняного семени или черным сверкающим углем, к городку Сент-Огг, что стоит между невысоким лесистым холмом и обрывистым берегом реки; крутые крыши из красной черепицы и широкие фронтоны портовых складов, загораясь под мимолетным взглядом февральского солнца, бросают на воду мягкие багряные блики. По обе стороны тянутся вдаль тучные пастбища и полоски темной земли, вспаханной под весенние посевы или покрытой нежным пушком озими. Кое-где еще видны золотые шапки прошлогодних стогов, и над живыми изгородями повсюду кроны деревьев; кажется, что мачты и коричневые паруса проплывающих вдали судов вздымаются прямо из ветвей раскидистого ясеня. Сразу за красноверхим городком во Флосс впадает его приток — Рипл. Как красива эта быстрая речушка, покрытая живым узором темной ряби! Когда я брожу по ее берегам и внимаю ее тихому, спокойному голосу, словно голосу любящего, хотя и неспособного услышать меня друга, она представляется мне живым существом. Мне не забыть старых ив, купающих ветви в воде. Мне не забыть каменного моста.
А вот и Дорлкоутская мельница. Не могу не постоять минуту-другую на мосту, чтобы полюбоваться на нее, хотя на небе собираются тучи и уже близок вечер. Даже сейчас, на исходе февраля, когда деревья еще не оделись листвой, на нее приятно смотреть, а возможно, холодная и сырая погода только прибавляет очарования уютному чистенькому домику, такому же старому, как вязы и каштаны, укрывающие его от порывов северного ветра. Река полна до краев, вода поднялась так высоко, что затопила лозняк и покрыла чуть ли не всю лужайку перед домом. Когда я гляжу на полноводный поток, на сочную траву, на нежный светло-зеленый лишайник, скрадывающий очертания могучих, чуть поблескивающих стволов и путаницу ветвей на пурпурных обнаженных суках, мне думается — нет ничего прекраснее воды, и я завидую белым уткам, которые плавают среди лозняка и окунают свои головки глубоко в воду, не заботясь о том, какая непривлекательная картина открывается взору тех, кто глядит на них сверху.
Шум воды и гул мельницы, словно огромная завеса из Звуков, отделяют вас от внешнего мира и, навевая немую дрему, как будто еще усиливают безмятежный покой всего окружающего. Но вот слышится грохот — это катит домой громадный фургон, набитый мешками с зерном. Честный возница думает об обеде, который — увы! — все еще томится в печи, несмотря на поздний час; но он не прикоснется к нему, пока не накормит своих лошадей — выносливых безответных животных, которые, чудится мне, с мягким укором поглядывают на него из-за шор своими кроткими глазами: к чему так ужасающе щелкать над их головами кнутом — точно они нуждаются в этом намеке! Видите, как они напрягают все мышцы, одолевая подъем к мосту, тем усерднее, чем ближе они к дому. Посмотрите на их громадные с мохнатыми бабками ноги, словно впивающиеся в землю, на их сильные выи, покорно склоненные под тяжелыми хомутами, на могучие крупы с играющими под кожей мускулами. Хотелось бы мне услышать их ржание, когда они получат свой заработанный тяжким трудом овес, поглядеть, как опустив освобожденные от упряжи потные шеи, они нетерпеливо погрузят морды в мутную воду пруда. Вот они уже на мосту, а там — вниз, все ускоряя свой бег, и задок фургона скрывается за деревьями на повороте дороги.