– Постойте, дети, ради Бога, Бесси, не допускайте их к порогу! Эй, Сали! принеси старый половик и пыльное полотенце вытереть им башмаки.
Половики у парадного входа мистрис Пулет вовсе не для того были назначены, чтоб обтирать ноги; самая скобка имела своего представителя, исполнявшего ее грязную работу. Том особенно восставал против этого вытирание ног, которое он считал всегда недостойным мужчины. Он чувствовал, что это было началом неприятностей, с которыми было сопряжено посещение тетки Пулет, где он раз принужден был сидеть с сапогами, обернутыми в полотенца – факт достаточно опровергающий, чересчур поспешное заключение, будто пребывание в Гарум-Ферзе доставляло большое удовольствие молодому джентльмену, любившему животных, то есть любившему бросать в них каменьями.
Следующая неприятность относилась до его спутниц: это был подъем на полированную дубовую лестницу, ковер который был свернуть и спрятан в порожней спальне. Подъем по ее блестящим ступенькам мог бы служить в варварские времена испытанием, после которого только одна незапятнанная добродетель оставалась совершенно-невредимою. Привязанность Софи к этой полированной лестнице навлекала ей горькие упреки со стороны мистрис Глег; но мистрис Теливер не отваживалась делать никаких замечаний, считая себя только совершенно счастливою, когда она с детьми достигала совершенно благонадежно нижнего этажа.
– Мистрис Грей, Бесси, прислали мою новую шляпу, – сказала мистрис Пулет трогательным голосом, когда мистрис Теливер поправляла свой чепчик.
– Неужели, сестра? – сказала мистрис Теливер с видом большего участия. – Ну, как она вам нравится?
– Вынимать, да укладывать вещи – только портить их, – сказала мистрис Пулет, вынимая связку ключей из кармана и смотря на них пристально. – Но жаль будет, если вы уйдете не увидев ее. Почем знать, что не может случиться.
Мистрис Пулет тихо покачала головою на это последнее замечание, которое заставило ее решиться выбирать один ключ.
– Боюсь, хлопотно вам будет доставать ее, сестра, – сказала мистрис Теливер: – а хотелось бы взглянуть, какое она вам сделала тулье.
Мистрис Пулет встала с меланхолическим видом, отперла одну половинку очень блестящего шкафа, где, пожалуй, вы могли бы поспешно подумать, находилась новая шляпка. Не тут-то было. Подобное предположение мог бы сделать человек только очень поверхностно знавший все обыкновение семейства Додсонов. Мистрис Пулет искала в этом шкафу вещь, которую легко было спрятать между бельем: это был ключ от двери.
– Вам придется идти со мною в парадную спальню, – сказала мистрис Пулет.
– Дети могут идти с нами, сестра? – спросила мистрис Теливер, которая видела, как этого хотели, Магги и Люси.
– Пожалуй, – сказала тетка Пулет в раздумье: – оно будет вернее, если они пойдут с нами, а то они станут здесь все трогать, если их оставить.
Итак, они отправились в процессии вдоль блестящего скользкого коридора, мрачно освещенного через полукруглое окошко, подымавшееся над закрытой ставнею: действительно, это было очень торжественно. Тетка Пулет остановилась, отперла дверь, открывавшуюся во что-то еще более таинственное, нежели самый коридор: это была темная комната, в которой внешний свет, слабо проникавший, обнаруживал какие-то трупы, окутанные белыми саванами; все прочие предметы, ничем непокрытые, стояли вверх ногами. Люси ухватилась за платье Магги, и сердце Магги било тревогу.
Тетка Пулет отворила одну половину ставень и потом отперла гардероб с меланхолическою расстановкою, которая была совершенно под стать погребальной торжественности целой сцены. Усладительный запах розовых листьев, выходивший из гардероба, придавал особенную приятность процессу распаковывание, хотя появление шляпки из-под массы листов чайной бумаги не произвело достаточного впечатление на Магги, ожидавшую чего-то сверхъестественного. Но немногие вещи озадачили бы так мистрис Теливер; она оглядывала шляпку кругом в продолжение нескольких минут в глубоком молчании и потом – сказала трагически:
– Ну, сестра, вперед ни слова не стану говорить против полной тульи!
Это была важная уступка, и мистрис Пулет почувствовала ее, она чувствовала, что такая жертва не могла оставаться без вознаграждения.
– Хотите взглянуть, сестра, как она сидит? – сказала она печально: – я поболее открою ставню.
– Пожалуй, если вам, сестра, не трудно снять чепчик, – сказала мистрис Теливер.
Мистрис Пулет сняла чепчик, обнаруживая коричневую шелковую шапочку с накладными локонами, которую обыкновенно вы встречали у зрелых и благоразумных женщин того времени, и, надев шляпку на голову, повернулась медленно кругом, как парикмахерская кукла, чтоб мистрис Теливер могла оглядеть ее со всех сторон.