Ветхое строение заходило ходуном, кое-где затрещало и в некоторых местах осыпалось трухлявой пылью. Вселенная мгновенно свернулась, будто канула в черную дыру, и заменилась лужицей. Ее поверхность, приняв сотрясение земли, пошла мелкой рябью, точно от ужаса и холода покрылась мелкими мурашками и начала стремительно уменьшаться в размерах – от краев к центру пополз кровожадный ледок. Катя бросилась ничком, буквально припала губами к водной глади и часто задышала, пытаясь отогреть ее своим дыханием. Это немного помогло. Лед дрогнул и замер, не в силах продвинуться более, оставив в середине крохотное величиной с пятирублевую монетку молчаливое окошечко.
«Так это Исток или нет?!», – судорожной мыслью металась девочка.
Тут снаружи, заглушая вопли и визг нечисти, раздался обращенный к Трескуну голос Озема:
– А ну-ка вдарь еще разок! Наверняка чтоб было!
– Ага! – с готовностью отозвался тот. – Это мы враз уладим!
Судя по раздавшемуся натужному вздоху, Трескун, было, взметнул свой молот, как вдруг замер.
– Ну, ты чего там?! – окликнул его Озем.
– Постой, – отозвалось в ответ. – Изнутри будто человеческим теплом тянет. Сейчас проверю.
Понимая, что с его приходом в мельнице воцарится нестерпимый холод, девочка вновь принялась отогревать не затянутую льдом поверхность. Дышала и прислушивалась, дышала и прислушивалась. Вдруг зазвучит?! Благодаря ее стараниям водное пятнышко несколько расширилось.
За стеной послышался приближающийся в такт шагам скрип снега. Затем раздался сокрушительный удар, дверь разлетелась в щепы, и в проеме возникла мрачная косматая тень. На ее фоне проступали лишь жуткие, отливающие ледяным блеском глаза, которые вращались из стороны в сторону и внимательно обследовали пространство. Наконец, они уперлись в распластавшуюся девочку. Рот Трескуна искривился злобной усмешкой, а руки крепче ухватили рукоять молота. Катя проворно вскочила на ноги и, сама не зная, почему инстинктивно заслонила собой лужицу. Старик вгляделся в нее и невольно попятился.
– Опять ты?! – в испуге пробормотал он.
Мгновенно сообразив, за кого ее приняли, девочка запрыгала на одной ножке, закружилась и звонко запела:
– Ла-ла-ла, ла-ла-ла, начинаем рассказ …
Трескун опрометью ринулся наружу. Пользуясь моментом, Катя вернулась к не затянувшемуся пятачку и снова принялась дышать на него. Пока она отвлекалась на грозного старика, окошечко снова сузилось от холода.
«Ну, давай, миленькое, оттаивай, расширяйся! – мысленно молила его девочка. – Наберись сил, подай знак, зазвучи! Чтобы я точно знала, Исток ли ты!».
– А-а-а! – раздался жуткий вопль.
Внутрь мельницы снова вломился Трескун и громко захохотал:
– Я понял, ты – не она!
– Это почему же? – удивленно воскликнула Катя, все еще пытавшаяся держаться браво.
– Потому! – рявкнул старик. – Посмотри на себя!
Девочка окинула взором свою одежду и только тут поняла, что сейчас она на Снежевиночку никак не походила. Спортивная короткая куртка вряд ли могла напоминать пышную шубку, а от меховой оторочки по рукавам и подолу не осталось и следа – все до последнего клочка сорвали безжалостные ветры.
– Ну, держись! Сейчас за все поплатишься! – закричал Трескун, схватил ее за руку и поволок наружу.
Как девочка ни сопротивлялась, ни упиралась ногами, но такой мощи противостоять не могла. Уже находясь в дверном проеме, она вцепилась в косяк, что позволило ей на миг задержаться и окинуть прощальным взором таившуюся под лопастью, но так и не зазвучавшую проталинку. И в это самое мгновение вдруг … раздалось! Оно, знакомое переливчатое журчание! Печальное, просящее защиты и помощи. И едва различимое. Словно докатившись из глубин Мироздания, потратило последние силы, чтобы с трудом протиснуться в копеечное отверстие и дать о себе знать.
«Эх, была бы уверена, – промелькнуло в голове Кати, – раньше коснулась бы! Теперь-то как быть?!».
Тут последовал резкий рывок, и вместе со своей стремительной мыслью девочка пулей вылетела наружу. Толпа отвратительных образин замерла и удивленно воззрилась на пленницу.
– Это такое чего?! – озвучивая общий вопрос, подскочил к Трескуну один из Хухликов, выделявшийся из всех вызывающе развязными манерами.