В это время послышалась неспешная поступь копыт, вслед за которой раздался голос:
– Эй, Гнедко! И что там у тебя за тишина такая? Ни звона оружия, ни яростных криков не слыхать. Невидаль какую обнаружил?
– А вот сам посмотри, – не оборачиваясь, ответил тот.
Рядом тут же появился воин, во всем схожий с первым. Только старше и мощнее. На его лбу вместо шнурка сиял золотой обруч. А отдающие зеленоватым в легких морщинках мудрые глаза светились доброй усмешкой. Заметив ее, юноша понурился и насуплено проговорил:
– Ты знал заранее, что ничего не случится. Поэтому и отпустил одного. А сам нарочно приотстал.
– Не обижайся, – ответил другой. – Я для твоей же пользы это сделал. Вот ты не знал, что тебе предстоит. Поэтому внимательно считывал следы. Размышлял, с какой стороны подкрасться, как бесшумно возникнуть, быть готовым первым нанести удар. Только так приобретается опыт, на который порой уходит жизнь. И чем его больше, тем безопаснее для самого и близких.
Затем он окинул внимательным взглядом спутниц и обратился к Кате:
– Как ты себя чувствуешь, дитя? Не обижает ли кто?
– Нет, все хорошо, – в ответ улыбнулась та.
– А веревка, не мешает ли? – сощурился воин.
– Мешает, очень даже мешает! – искренне отреагировала девочка. – Только мы с Ужицей распутаться не успели, пока из плена бежали.
Тот удивленно вскинул брови, точно пытался что-то осмыслить, а потом, кивнув на Ягиню, сказал:
– Так, значит, ее Ужица зовут. А тебя как?
– Меня – Катя.
– Что ж, тогда давайте знакомиться. Я – Китоврас, царь Полканов. Это – мой племянник Гнедко, сын любимого брата. Вот он вам сейчас и поможет от пут освободиться.
Молодой воин с готовностью извлек поясной нож и собрался, было, приблизиться к путницам, как Китоврас жестом остановил его.
– А если она струю выпустит? – спросил он. – Проверить не хочешь?
Гнедко явно смутился. Он зарделся и принялся шевелить губами, стараясь подобрать подходящие слова. Ужица подняла на него чуть раскосые янтарно-желтые глаза в обрамлении длинных густых ресниц под ровными полудугами тонких бровей и тихо сказала:
– Дядя правильно тебя остановил. Тебе это тоже нужно запомнить. Для опыта. Не знаешь, как попросить меня? Не беспокойся, я сама покажу.
И, слегка раздвинув четко очерченные губы, обнажила ровный ряд зубов.
– Ну, вот, – произнес Китоврас, – смотри. Клыки не увеличены. Значит, яд в них заранее не накапливала, атаковать не собиралась.
Говорил он это обыденным тоном, каким, как правило, общаются врачи стоматологи, проводящие профилактический осмотр школьников.
– Он у меня вообще не вырабатывается, – сказала Ужица.
– Да ну! – удивленно вскинул брови Китоврас. – Сам бы не убедился, ни в жизнь не поверил! – и, обратившись к племяннику, добавил:
– Вот теперь освобождай.
Гнедко сделал шаг вперед, и Катя застыла от изумления.
– Ничего себе! Кентавры! – невольно вырвалось у нее.
– Нет, девонька, – рассмеялся Китоврас. – Мы – Полканы, полукони, значит. А эллинские Кентавры от нас пошли. В стародавние времена часть народа отправилась новые земли осваивать. Добралась до Адриатики, которая приглянулась. Там и осела. По слухам, что изредка доходят, достойные нашего племени подвиги совершают. Ну, да ладно. Отправляться пора.
Полканы преклонили передние колена, чтобы беглянкам было удобнее взобраться. Ужица разместилась на спине Китовраса, Катя – на спине Гнедко. Те пошли неторопливой рысью, держась бок о бок. В пути молодой воин время от времени чуть поворачивал голову и украдкой поглядывал на юную Ягиню. При этом его щеки тут же заливались густым румянцем. Ужица, которая усиленно делала вид, что смотрит только вперед, всякий раз застенчиво опускала глаза и тоже краснела.
Пока ехали, Катя поведала о случившемся: о Песьеголовцах, Ягинях, побеге и песне жаворонка.
– Хорошая птица – жаворонок, – согласно закивал Китоврас. – Он – посланник Всевышнего. Всегда добрую весть приносит. То о наступающем лете, то о приближающемся благодатном дожде. То просто радость в души вселяет, делает их чище. Вам вот спасительную радугу напел.
За разговорами Катя и не заметила, как постепенно сгустились сумерки. Их плотный покров стер мелкие детали окружающего, оставив лишь трепетную грань между бескрайней ровной местностью, оживленной невысокими холмами, и густо усеянным звездами небом. Вскоре впереди показались трепещущие оранжевые всполохи, как от разведенных костров. И действительно, лишь только они обогнули подножие очередного холма, как их взорам предстала обширная площадка, похожая на становище или боевой лагерь.