И сказала:
– Я лучше пока с ребятами останусь, спасибо.
– Вот и хорошо, – промолвил Михайло. – Дуняша, дочка, займи гостью, – и повел коня с котом к своему двору.
Степан двинулся к воротам.
К Кате тут же подскочила плотненькая голубоглазая девчушка лет семи и бойко предложила:
– Давай в ладу играть!
И видя, что та не понимает, пояснила:
– Это когда один водит, а остальные от него бегают. Надо кого-нибудь догнать и заладить, дотронуться, значит. Понятно?
Конечно, было понятно. То же самое, что известные пятнашки, догонялки или салочки. Началась игра. Водить выпало Дуняше. Она старалась изо всех сил. Стремительно срывалась с места, металась из стороны в сторону, но долго не могла никого заглазить. Наконец, ей это удалось. Но не прошло и минуты, как ее запятнали вновь. Один из мальчишек постарше, сын Степана, радостно засмеялся и захлопал в ладоши. Дуняша насупилась.
– Все бы тебе, Егорка, над младшими изгаляться! – выкрикнула она. – Ну, смотри! Сейчас я тебе задам! – и бросилась за обидчиком.
Она, невысокая и коренастенькая, бегала за ним без устали, пока не настигла и не хлопнула ладошкой по его спине. Удивительно, но этот игривый шлепок был так силен, что мальчуган не удержался на ногах и покатился кубарем! Шапка отлетела в сторону, и Катя в изумлении распахнула глаза. Из-под волос мальчишки торчали … медвежьи уши!
Ни мало не смущаясь, он быстро подобрал ее, водрузил на прежнее место и бросился гоняться за остальными.
– Эй, неугомоны, вечерять пора! – донесся от дома Михайло женский голос.
Девочки направились к воротам. Войдя во двор, они остановились у прилаженного рядом с крыльцом рукомойника. Пока Дуняша старательно терла ладонь о ладонь, Катя огляделась.
Перед ней высился дом, сложенный из толстых сосновых бревен. В центре фасадной стены находилось большое окно, зовущееся «красным». По бокам от него были прорублены два оконца поменьше, так называемые «волоковые». Над ними под самой крышей располагалось еще одно, выходившее из самого верхнего помещения, светлицы. Стык крыши прикрывало вытесанное желобом вниз бревно, «шелом» или «охлупень», защищавшее от попадания внутрь дождя и снега. Его выступающая над фасадом часть была украшена резьбой в форме медвежьей головы. От нее под углом опускались две длинные тесины, « причелины», в тонкой изысканной резьбе. Под их нижними краями вдоль дома тянулись два бревна, также выбранные желобом, только направленным вверх, «потоки». Они были призваны отводить стекающую с крыши дождевую воду и надежно поддерживались загнутыми кверху деревянными крюками, «курицами».
Вплотную к дому примыкал просторный двухэтажный сарай, «поветь». Со двора к находящимся вверху его воротам вел бревенчатый настил, «взвоз». Он был настолько широк и прочен, что, казалось, по нему в распахнутый настежь створ можно было въехать на телеге. Внутри виднелись лодки, рыболовные снасти, сани и еще какой-то хозяйственный инвентарь. Отдельно в самом центре стояла прислоненная к стене большая борона с длинными мощными зубьями.
Строения очень напоминали архитектуру Русского Севера, не раз виденную Катей на фотографиях и картинках. Все – мощное, капитальное, добротное.
Дуняша управилась и побежала помогать матери накрывать на стол. Катя тщательно вымыла руки и перед тем как вытереть о полотенце, отряхнула их. Десятки искрящихся в закатном солнце капелек устремились на землю.
– Ш-ш-ш! Ты что делаеш-шь?! Чертей плодиш-шь! – тут же раздалось встревоженное шипение.
Рядом стоял Баюн и донельзя выпученными глазами таращился под ноги. Павшие вниз капли на удивление не впитались в почву, а мелко подрагивая, попытались торопливо утечь в стороны и спрятаться в траве. Кот тут же распушил хвост и принялся тщательно промакивать им то место.
Потом осуждающе взглянул на девочку и произнес:
– Как же ты таких простых вещей не знаешь?! Руки ни в коем случае стряхивать нельзя!
Вымыла, тут же полотенцем осуши. Не зря же на нем обережную вышивку делают. Она сразу все нейтрализует. А если капли обронишь, ночью из них черти наплодятся. Хотя и малюсенькие, но такие же вредные, как и большие. Мало того, что здесь напакостят. Сбегут потом незаметно за ограду и какое-нибудь лихо навлекут.
Катя, понурив голову, молча, стояла и, готовая от досады заплакать, часто моргала глазами. Ей было ужасно досадно, что по ее вине у гостеприимных хозяев могут возникнуть неприятности.
– Ну, ладно, ладно, успокойся, – принялся ободрять ее кот. – Я вроде все подобрал. Глядишь, обойдется. Иди к столу, однако. Там уже ждут.
Она вошла в просторную горницу. Вся семья была уже в сборе и чинно восседала за просторным столом. Во главе располагался Михайло. По одну руку от него находилась жена, миловидная голубоглазая женщина. По другую – Дуняша, самая младшая из детей, любимица отца. По двум сторонам стола напротив друг друга сидели мальчики и девочки постарше, человек шесть.