– А ты со мной не сходишь? Чтобы я не заблудилась и время зря не потратила.
– Не схожу, – замотал головой собеседник. – И так из-за тебя уйму времени потерял. Я вообще мимо шел. Медовый дух учуял, решил быстренько попробовать и дальше бежать. Только потом сообразил, что ты к этой жуткой росянке направляешься. Вот обратно и развернулся предостеречь.
– Постой, постой, – перебила его Катя, – разве росянки такими огромными бывают?! И потом, они же только насекомыми питаются. А эта на нас набросилась!
– Не знаю, чем в ваших краях они питаются, а у нас – живностью. Про мышей даже не говорю. Белку или хорька прихватить могут запросто. Бывает, что и на лис нападают.
– Ничего не понимаю, – сморщила лоб девочка. – Ведь росянки по болотам растут. А там лес был и лужайка зеленая.
– Да не лужайка то была, обманка, – хмыкнул Колток, – Чаруса называется, тонкий слой травы над трясиной. Ее Багник наколдовал. Замечтается какой-нибудь лось или кабан, ступит и – нет его! Проваливается и в необъятное брюхо повелителя торфяного болота попадает. Тем он и сыт. Ну и росянки его подкармливают, если что не доедят. А полянка та даже зайца не держит, разве что кулика. Вот так-то.
– А Багник, почему нас недолго преследовал? – поинтересовалась Катя.
– Это он по болоту носиться мастак, – прозвучало ответом, – а по сухому, куда там.
Кате невольно вспомнился грязно-коричневый цвет жижи, ударивший из-под чарусы. Не такой ли она видела у берега реки, где ее высаживал Михайло и на подходе к лесу? Да нет, вряд ли, очень уж расстояние большое.
Колток обеспокоенно глянул на небо.
– Пошел я, – торопливо произнес он. – Скоро перед Листином ответ держать, а ничего еще не выполнено.
– Значит, со мной не пойдешь? – вздохнула девочка.
– Сказал же, занят, не пойду, – промолвил собеседник. – И тебе не советую.
– Это, почему? – удивилась Катя.
– Потому! – как-то даже несколько жестко отреагировал Колток. – У нас здесь свои порядки, мне не по чину разъяснения давать. Я только предупредить могу. А там поступай, как знаешь.
Он наставительно поднял пухлый указательный пальчик и тут же пропал в ближайшем кустарнике.
«Как знаешь, как знаешь, – про себя передразнила его девочка. – Что ли другой выход у меня есть?».
И двинулась в указанном направлении. На ходу она собралась, было, отряхнуть одежду от налипшей противной слизи, но та высыхала прямо на глазах и осыпалась мелкими чешуйчатыми пластинами.
«Главное, чтобы я его, направление это правильно запомнила и не сбилась, – размышляла она. – Хорошо бы еще у кого уточнить».
Тут до нее донеслись жалобные всхлипы и причитания. Она свернула на голос и вскоре увидела следующую картину.
За поредевшими стволами раскинулась обширная поляна. Правда, поверхность ее была неровная. Она изобиловала чем-то похожим на бугры, гряды и кочки. В ее середине зеленоватой гладью поблескивало озерцо, исходящее легким такого же цвета паром. Недалеко от края почти по шею в воде стояла молодая женщина с черными волосами и необыкновенно бледным лицом. Она с мольбой протягивала руки к берегу, вдоль которого метался старик, почему-то не решавшийся ступить в воду. Волосы на его голове и борода отдавали зеленью, будто в них запутались тонкие стебельки ряски. Мешковатое одеяние до пят выглядело более чем невообразимо: то ли донельзя обветшалая ткань, то ли прелые нити полуразложившегося мха. Заслышав за спиной шаги, он чуть обернул голову назад и со стоном произнес:
– Девочка, милая, помоги! Красавицу жену вызволи! Всего-то надо руку ей подать! Ничего за это не пожалею!
Катя остановилась на опушке и стала внимательно оглядываться по сторонам. Цвет воды в озерце очень напоминал тот, который она перед тем видела на берегу реки.
«Уж не болото ли это опять? – настороженно раздумывала она. – Хотя нет, вряд ли. Вон и деревца растут, и почва вроде твердая».
Видя ее сомнения, старик заговорил жалобной скороговоркой:
– Нездешние мы, издалека идем. Видишь, одежда истрепалась, волосы не мыты, не чесаны. Заплутали. Тут рев жуткий рядом раздался. Жена, себя не помня, со страху бежать бросилась. Думала, в озерце безопаснее будет. А ей коряга ногу возьми да защеми. Не выбраться никак. И я ничем помочь не могу. Если в воду войду, ноги потом так ломить будут, что неделю, а то и две ходить не в силах. Так крутят, так крутят!
И снова принялся нервно ходить из стороны в сторону, с трудом опираясь на больные ноги. Говорил он как-то странно из-за плеча, не поворачиваясь к собеседнице. Будто все время пытался скрыть лицо. Хотя, может, и от страдающей жены взгляд не мог оторвать. Кто знает?